Подобные мелочи происходят то и дело, и в другое время Ясмин даже не обратила бы на это внимания. Но теперь она стала с особой остротой воспринимать каждый Катин жест, каждый взгляд, каждое слово. Она стала во всем видеть скрытый смысл. И все из-за какого-то грязного копа, будь он проклят.
Настороженно поглядывая на хозяйку прачечной, Ясмин сказала Кате:
— Утром я забыла тебя спросить, что приготовить на ужин.
Миссис Крашли фыркнула:
— В наше время мы ели то, что дадут, да еще спасибо говорили.
Катя подошла ближе, и Ясмин увидела, что ее подруга вся мокрая от пота. Ее ажурная блузка прилипла к телу, волосы висели влажными прядями. За все то время, что Катя проработала в прачечной, она ни разу не возвращалась после работы домой в таком истерзанном, замученном виде, как сейчас. А ведь не прошло еще и половины рабочего дня. Подозрения Ясмин вспыхнули с новой силой. Если домой Катя приходила умытой и причесанной, рассуждала Ясмин, значит, по дороге в Доддингтон-Гроув она где-то останавливалась.
Ясмин забежала в прачечную, только чтобы проверить Катю, удостовериться, что та не прогуливает, зарабатывая штрафные очки у офицера службы надзора. Но подобно большинству людей, которые убеждают себя, будто хотят всего лишь удовлетворить свое любопытство или делают что-то ради блага другого человека, Ясмин получила больше информации, чем того желала.
Она спросила у Кати:
— Ну так как? Есть какие-нибудь идеи? У нас есть телятина. Могу потушить ее с овощами. Помнишь, мы делали так однажды?
Катя кивнула. Она утерла лоб и верхнюю губу рукавом.
— Да, — сказала она, — Отлично. Телятина с овощами — это здорово, Яс. Спасибо.
Они смотрели друг на друга и молчали, осознавая, что миссис Крашли следит из-под полукруглых очков за каждым их движением.
— Ну, узнали, что хотели, мисс Модная Прическа? — сварливо спросила хозяйка. — Тогда идите, хватит тут торчать.
Ясмин сжала губы, чтобы не выпустить рвущиеся наружу слова: Кате — «Где? Кто?» и миссис Крашли — «Сама проваливай, белая дырка». Хорошо, что первой заговорила Катя.
— Мне надо работать, Яс, — тихо сказала она. — Увидимся вечером?
— Угу. Увидимся, — ответила Ясмин и ушла, не спросив Катю, во сколько та собирается вернуться домой.
Этот вопрос стал бы стопроцентной ловушкой, он дал бы Ясмин куда больше сведений, чем взгляд на внешний вид Кати. В присутствии миссис Крашли, которая точно знала, во сколько Катя уходит из прачечной, было бы проще простого спросить у Кати, во сколько та планирует вернуться домой, и потом посмотреть на выражение лица миссис Крашли. Уж она-то наверняка заметит, если время прихода домой будет сильно отличаться от конца рабочей смены Кати. Но Ясмин не хотела доставлять противной корове такого удовольствия — вставить палку в колеса ее отношений с Катей. Поэтому она молча вышла из прачечной и поехала дальше, в Уондсуорт.
И теперь стояла на углу, продуваемая насквозь ледяным ветром. Она осмотрела район и сравнила его с Доддингтон-Гроув. Сравнение было явно не в пользу последнего. Проезжая часть была чистой, будто недавно вымытой, на тротуарах не валялось ни мусора, ни опавшей листвы. Фонарные столбы не пестрели потеками собачьей мочи, а в сточных канавах не копились кучи собачьего же дерьма. Стены домов не украшали граффити, зато на всех окнах были занавески. На балконах не висели унылые ряды мокрого белья, прежде всего потому, что здесь не было балконов, зато возле каждого аккуратного, ухоженного дома был разбит садик.
Вот где можно жить счастливо, думала Ясмин. Вот где можно радоваться жизни. Она с опаской зашагала по тротуару. Вокруг было пусто, но все равно ей казалось, что за ней наблюдают. Она застегнула верхнюю пуговицу жакета, достала шарф и накинула его на голову, хотя понимала, что этот жест только подчеркнет ее испуг и беспокойство. И тем не менее она накрыла голову, потому что в таком районе ей хотелось чувствовать себя спокойной и уверенной и ради этого она готова была прибегнуть к любому способу.
У калитки перед домом номер пятьдесят пять она в нерешительности остановилась. Это была последняя возможность спросить себя, действительно ли она хочет совершить задуманное и действительно ли ей нужна правда. Ясмин снова и снова проклинала чернокожего констебля, из-за которого начались ее треволнения, ненавидела и его, и себя: его — за то, что он рассказал ей о Кате, а себя — за то, что слушала его.
Значит, ей надо узнать правду. Надо только постучаться в дверь, и она получит ответы на гложущие ее вопросы. Она не уйдет отсюда, она обратится лицом к страхам, которые слишком долго пыталась игнорировать.
Ясмин открыла калитку, ведущую в заросший сад. Выложенная каменными плитами дорожка вела к двери ярко-красного цвета с медным кольцом посредине. Над крыльцом нависали аркой по-осеннему голые ветки кустарника; на верхней ступеньке стояла проволочная сетка с тремя пустыми молочными бутылками.
Заметив, что из горлышка одной бутылки торчит записка, Ясмин нагнулась и схватила бумажку, дрожа от отчаянной надежды, что в последний миг ей все же повезет, что ей не придется самой задавать вопросы… не придется смотреть в глаза… Возможно, эта записка все ей расскажет. Ясмин развернула листок на ладони и прочитала короткое сообщение: «Просим с сегодняшнего дня приносить нам две бутылки обезжиренного молока и одну с серебристой крышкой. Спасибо». И все. Почерк ни о чем не говорил. По нему нельзя было вычислить ни пол, ни возраст, ни расу, ни убеждения. Эту записку мог написать кто угодно, любой человек.
Ясмин поиграла пальцами, словно подбадривая ладонь перед решительным действием, а тем временем отступила на шаг от двери и посмотрела на окна, надеясь увидеть там что-то такое, что избавит ее от необходимости стучать в дверь и осуществлять задуманное. Но занавески на окнах были такие же, как и везде: по вечерам они наверняка пропускали достаточно света изнутри, чтобы сквозь них можно было разглядеть силуэты. Однако в дневные часы они защищали окна от сторонних наблюдателей. То есть в дверь стучать придется.
Хватит трусить, мысленно прикрикнула на себя Ясмин. Она имеет право знать. И с этой мыслью она промаршировала к двери и с силой стукнула кольцом о дерево.
Тишина. Ничего. Ясмин подождала и надавила на кнопку звонка. Она слышала, как он звенел внутри дома, сразу за входной дверью, разливаясь популярной мелодией. Но результат был тем же.
Ясмин боялась даже думать, что напрасно приехала в такую даль из самого Кенсингтона. Она боялась думать, что ей придется и дальше притворяться, будто между ней и Катей все по-прежнему. Лучше уж знать, хорошее ли, плохое. Потому что, когда знаешь, можно решить, как поступать дальше.
В кармане ее жакета лежала маленькая визитка, четыре на два дюйма, но Ясмин казалось, что сделана она не из бумаги, а из свинца. Вчера ночью она рассматривала ее, вертела в руках. Время шло, а Катя все не возвращалась. Да, она позвонила. Она сказала: «Яс, сегодня я буду поздно». А когда Ясмин спросила, в чем дело, она ответила: «По телефону долго объяснять, расскажу тебе, когда приду, ладно?» Но она все не приходила, и через несколько часов, уже поздно вечером, Ясмин не выдержала, встала с кровати и села у окна, надеясь, что ночная тьма поможет ей что-то понять. В конце концов она пошла в прихожую и нащупала в кармане жакета визитку, которую дал ей в салоне тот коп.
