— Нил Уатт. Вы его знаете.
— А, Нил. Драка в Минвайл-гарденс.
— Потом были еще. Он достает Тоби. Не могу придумать, как с ним разобраться.
Айвен положил листок со стихами на стол и ладонью прижал его. Тут Джоэл заметил, что Айвен при маникюре: ногти подпилены и отполированы. С особой остротой Джоэл ощутил разницу между ними. Руки — свидетельство образа жизни. Айвен — при всех его добрых намерениях — не знал тяжелого труда, которым зарабатывал отец Джоэла. Но эти социальные отличия создают пропасть не только между Айвеном и Джоэлом — эта пропасть делит все общество. И никакие поэтические вечера, никакие занятия в Паддингтонском центре искусств, никакие встречи у Айвена дома не помогут ее преодолеть. Поэтому, еще не услышав ответа, Джоэл понял, что скажет ему этот белый человек.
— Нил расстался с искусством, Джоэл. Фортепиано питало его душу. Но ему не хватило терпения, и он бросил занятия. С тобой все иначе. У тебя есть возможность для самовыражения, а у него нет. Все, что ты чувствуешь здесь… — Айвен приложил ладонь к сердцу, — ты переносишь сюда. — Он опустил руку на бумагу. — Поэтому у тебя нет нужды кидаться на людей. И поверь, не будет, пока ты творишь.
— Но Тоби! Как быть с ним? Я должен его защитить.
— Это значит ступить в порочный круг. Ты постоянно думаешь об этом?
— О чем?
— Как уберечь Тоби. И что тебе приходит в голову?
— Нужно их проучить.
— Тебе всегда нужно будет кого-нибудь «учить», пока ты не откажешься от насилия.
«Порочный круг. Насилие». Бессмыслица какая-то, ни одного толкового совета.
— Но Тоби не может сам справиться с этими парнями. Банда Нила ждет удобного случая. Они схватят его и тогда…
Джоэл зажмурился. Говорить больше не о чем, раз Айвен не понимает, что может случиться с Тоби, если он попадет в лапы Нила.
— Попробую пояснить, — продолжил Айвен.
Они сидели рядом; Айвен подвинул свой стул поближе и положил руку Джоэлу на плечо. Он впервые прикоснулся к мальчику, поэтому тот удивился. Но жест выглядел дружеским, успокаивающим, и Джоэл попробовал расслабиться, хотя ничто не могло по-настоящему утешить его, пока проблема с Нилом Уаттом не будет решена.
— Выход всегда один, когда имеешь дело с такими людьми, как Нил. Устрой разборку, ответь ему «око за око, зуб за зуб», поступи с ним так, как он поступает с тобой. Но чего ты добьешься, Джоэл? Только усугубишь проблему. Отвечая насилием на насилие, ты будешь бегать по кругу. Он бьет — ты бьешь, он бьет — ты бьешь. Война не прекратится, она разгорится и дойдет до точки, откуда нет возврата.
— Но он хочет покалечить Тоби, — выдавил Джоэл, поскольку от сдерживаемых нахлынувших чувств горло свело судорогой. — Я должен помочь…
— Твои возможности ограничены. Кроме того, подумай и о себе. О том, кто ты сейчас и кем ты станешь. Если поведешь себя как Нил, сам станешь Нилом. Уверен, ты понимаешь, о чем я. У тебя есть талант. У тебя поющая душа. Поэзия — твое призвание, ты должен творить.
Айвен взял листок и прочел вслух строчки Джоэла.
— Даже Адам Уайтберн в твои годы не писал так. Поверь мне, это многое значит.
— Да ну, стихи вообще ерунда.
— Напротив, только стихи и важны.
Джоэлу хотелось бы в это верить, но жизнь день за днем убеждала его в обратном. Особенно участившиеся уходы Тоби в Муравию, его разговоры с Мейдарком и нежелание покидать дом. Джоэл вдруг обнаружил, что хочет того, о чем раньше и помыслить не мог, — чтобы брата забрали в особую школу или в такое место, где тот, по крайней мере, будет в безопасности. Джоэл поинтересовался у тети, заполнила ли она документы, выданные Люси Чинакой, и что эти документы означают. Кендра заявила, что ни за какие коврижки не позволит никому копаться в голове у Тоби.
— Полагаю, тебе не надо объяснять почему, — закончила она.
Как ни крути, получалась следующая картина: Тоби никуда не отправят, а выходить из дома он панически боится. С точки зрения Джоэла, нужно было что-то делать.
Джоэл придумал только один способ, который позволял вырваться из порочного круга насилия: он подойдет к Нилу Уатту, когда тот будет один, и по-человечески с ним пообщается.
Глава 17
Пока Джоэл решал свои проблемы, жизнь Несс приняла неожиданный оборот. Все началось в тот самый день, когда ее подверг унижению охранник в универмаге. Скажи ей кто-нибудь тогда, что в результате этого издевательства у нее завяжется дружба и что ее подругой станет немолодая пакистанка, Несс назвала бы такого предсказателя полным идиотом. Правда, скорее всего, она воспользовалась бы более сильными выражениями. Но все именно так и произошло — расцвел тот цветок, которого меньше всего ждали.
Эта странная дружба началась в тот день, когда Несс опоздала в Детский центр после приключений на Кенсингтон-Хай-стрит. Маджида выступила с предложением — точнее, с приказом — проводить ее до дома. Однако к Маджиде отправились не сразу, сначала пошли на Голборн-роуд — пакистанке нужно было кое-что купить.
У Несс все внутри трепетало. Она понимала, что ее судьба — в руках Маджиды. Достаточно одного телефонного звонка в Комиссию по делам подростков — и ее песенка спета. На рынке Несс показалось, что Маджида играет с ней, тянет время, собираясь нанести удар. На это Несс отреагировала в своем духе — она разозлилась. Но девочка сумела сдержать свои чувства, пока Маджида делала покупки. Несс рассудила, что лучше дать себе волю, когда вокруг не будет свидетелей.
Сначала Маджида подошла к «Прайс и сын», где два пожилых джентльмена стали предлагать ей фрукты и овощи. Они хорошо ее знали и обращались с ней почтительно. Маджида оказалась придирчивым покупателем: она ничего не брала, предварительно не изучив. Затем пакистанка отправилась в мясную лавку. Это была не обычная мясная лавка — там торговали кошерным мясом. Маджида сделала заказ и, пока мясник взвешивал и заворачивал покупку, обратилась к Несс:
— Ты знаешь, что такое кошерное мясо, Ванесса?
— Ну, типа, которое едят мусульмане.
— И это все? Чему вас только в школе учат? Хотя ты, наверное, не ходишь в школу. Иногда я просто диву даюсь, какие вы несмышленые, английские девушки.
— Я посещаю курсы при колледже!
— О да, в самом деле! Что же это за курсы? Чему там обучают? Делать татуировки? Или самокрутки с марихуаной?
Маджида внимательно отсчитала монеты и расплатилась за кошерное мясо. Когда они вышли из лавки, Маджида вернулась к теме, которая, судя по всему, ее волновала.
— Да знаешь ли ты, глупышка, кем бы я стала, будь у меня возможность получать знания, как у тебя? Инженером по аэронавтике, вот кем. Слышала о таком? Нет, конечно. Поразительное невежество. Я бы конструировала летательные аппараты. Но у вас, у английских девушек, есть все, поэтому вы ничего не цените. Это ваша беда. У вас одно на уме — болтаться по торговым центрам, покупать нелепые ботинки на каблучищах и с острыми носами, как у ведьм, и вставлять серебряные кольца в брови. Все это пустая трата денег.
