На кофейном столике перед диваном стояла ваза с фруктами, на тарелке лежали жареный перец, греческие маслины и сыр, наверняка фета. Стояла бутылка красного вина, пока не открытая. Два бокала, две салфетки, две тарелки и две вилки. Всё аккуратно разложено. Выходит, Альдара кого-то ждёт. Дейдра взглянула на неё, подняв бровь.
— Всего лишь маленькая ложь во спасение. — Альдара, как всегда, ничуть не смутилась, что её уличили в неискренности. — Не хочу, чтобы ты чувствовала себя нежданным гостем. Мои двери всегда для тебя открыты.
— Как и для кого-то ещё.
— Ты для меня гораздо важнее.
Словно желая это подчеркнуть, Альдара нагнулась над камином, в котором были приготовлены сухие яблоневые дрова, заготовленные во время подрезки деревьев. Оставалось только зажечь огонь. Хозяйка чиркнула спичкой по коробку и поднесла её к скомканной бумаге, лежащей под поленьями.
Движения Альдары отличались бессознательной природной чувственностью. Если бы ей об этом сказали, она рассмеялась бы и ответила: «Это у меня в крови». Быть гречанкой — значит быть соблазнительной. Но делала её такой не только кровь. Айдара отличалась уверенностью в себе, умом и бесстрашием. Последним качеством Дейдра особенно восхищалась. Альдара была хороша собой, в сорок пять выглядела на десять лет моложе. Дейдре исполнился тридцать один, и она знала, что через четырнадцать лет ей так не повезёт.
Альдара растопила камин, прошла к столу и открыла бутылку, ещё раз доказывая Дейдре, что она для неё — самый важный гость.
— У него довольно резкий вкус, — заговорила Альдара, наполняя бокалы. — Не в пример этим мягким французским винам. Ты знаешь, я люблю, чтобы вино обжигало нёбо. Так что закуси сыром, если боишься за зубную эмаль.
Айдара подала Дейдре бокал, отломила кусочек сыра и положила в рот. Медленно облизав пальцы, она подмигнула Дейдре.
— Вкусный. Мама прислала из Лондона.
— Как она?
— Всё ещё ищет, кто бы прикончил Стамоса. Шестьдесят семь лет, и такая злющая. Знаешь, что она заявила? «Инжир. Я пошлю этому дьяволу инжир. Как думаешь, Альдара, он его съест? Я начиню его мышьяком. Поможет?» Я велела ей выкинуть подобные мысли из головы и не тратить силы на этого человека. Ведь уже девять лет прошло, а она всё не успокоится. Мать словно меня и не слышала: «Я пошлю твоих братьев убить его». И затем долго проклинала Стамоса на греческом. Кстати, мне от этого одни убытки, ведь именно я четыре раза в неделю оплачиваю телефонные счета, как и положено преданной дочери. Когда мать закончила, я попросила её отправить на дело Никко, если она действительно хочет убить Стамоса. Дело в том, что только Никко хорошо владеет ножом и прилично стреляет. Мать засмеялась и затянула историю об одном из детей Никко.
Дейдра улыбнулась. Альдара опустилась на диван, скинула туфли и подобрала под себя ноги. На ней было платье цвета красного дерева, чрезвычайно короткое, с очень глубоким вырезом. Рукавов у платья не было, а ткань скорее подходила к лету на Крите, чем к весне в Корнуолле. Стало понятно, почему в комнате так тепло.
Дейдра взяла бокал и кусочек сыра. Альдара была права: вино оказалось ужасно кислым.
— Думаю, оно вызревало минут пятнадцать, — усмехнулась Альдара. — Ты же знаешь греков.
— Ты единственная гречанка из моих знакомых, — заметила Дейдра.
— Это печально, хотя греческие женщины намного интереснее греческих мужчин, поэтому тебе со мной повезло. Ты ведь не видела Стамоса? Я имею в виду того Стамоса. Вот уж точно грязная свинья. Не то что мой хряк.
— Кстати, я его осмотрела. Уши чистые.
— А как же! Я следовала твоей инструкции. Он здоровёхонек. Просит подружку, но меньше всего мне хочется, чтобы у меня под ногами путалась дюжина поросят. Между прочим, ты мне не ответила.
— Разве?
— Конечно. Я всегда тебе рада, но по твоему лицу вижу, что пришла ты не просто так.
Альдара взяла ещё кусочек сыра.
— Кого ждёшь? — поинтересовалась Дейдра.
Сыр остановился на полпути ко рту. Альдара склонила голову набок и взглянула на Дейдру.
— Вопрос совсем не в твоём стиле, — отозвалась Альдара.
— Извини. Но…
— Что?
Дейдра забеспокоилась, и это ощущение ей не понравилось. Настал момент менять тему разговора. Дейдра сделала это смело, поскольку смелость была единственным оружием, которым она обладала.
— Альдара, Санто Керн погиб.
— Что ты сказала?
— Ты переспрашиваешь, потому что не услышала или потому что не хотела услышать?
— Как это произошло? — спросила Альдара, положив сыр на тарелку.
— Скорее всего, слетел со скалы.
— Где?
— В бухте Полкар. Упал и разбился насмерть. Его обнаружил один прохожий, забравшийся ко мне в дом.
— Ты была там, когда это случилось?
— Нет. Я ехала из Бристоля. Подошла к дому и увидела, что туда кто-то залез. Он искал телефон.
— Ты обнаружила в своём доме чужого человека? Господи! Какой ужас! Как он… Он что, нашёл запасной ключ?
— Нет, разбил окно. Он сказал мне, что у скалы лежит тело. Мы поехали туда вместе. Я представилась врачом.
— Что ж, ты и в самом деле врач. Ты могла бы…
— Нет. Дело не в этом. Просто я предположила, что могу чем-нибудь помочь.
— Ты можешь больше чем просто предполагать, Дейдра. Ты ведь получила образование и имеешь диплом. У тебя на работе большая ответственность, и ты не должна говорить, что…
— Ладно, Альдара. Ты права. Но дело было не только в желании оказать помощь. Я хотела увидеть всё своими глазами. У меня было предчувствие.
Альдара ничего не сказала. В камине затрещало полено, и этот звук привлёк её внимание. Она смотрела на огонь так внимательно, словно проверяла, на месте ли поленья.
— Ты решила, что это может быть Санто Керн? Почему? — наконец поинтересовалась она.
— Но ведь это очевидно.
— Что очевидно?
— Альдара, ты знаешь.
— Нет. Ты должна мне ответить.
— Должна?
— Пожалуйста.
— Ты ведь…
— А что я? Я ничего. Почему для тебя это так очевидно?
— Потому что когда человек уверен, что всё учтено, что все точки над «i» расставлены и в конце каждого предложения стоит точка…
— Ну, это уже занудство.
Дейдра возмущённо вздохнула.
— Человек погиб. Как ты можешь так говорить?!
— Согласна. «Занудство» — неудачное слово. Надо было сказать «истерика».
— Речь идёт о человеке. О юноше. Ему ещё и девятнадцати не исполнилось. Он лежал там, на камнях, бездыханный.
