Би перевела взгляд с рисунков на потрясённое лицо Керна.
— Что это? — осведомилась инспектор.
— Он разрабатывал логотипы для футболок. На компьютере. Он… Очевидно, хотел как-то поучаствовать в бизнесе. Я не давал ему такого задания. О господи, Санто!
Бен произнёс это так, словно просил прощения. Би расспросила его об альпинистском снаряжении сына. Керн поведал ей о каждой закладке, каждом страховочном устройстве, каждой верёвке, обо всём, что нужно для подъёма и спуска.
— Для последнего восхождения ему это всё требовалось?
— Не всё. Либо сын хранил своё снаряжение где-то без моего ведома, либо забрал его накануне.
— Почему? — уточнила Би.
— Мы поссорились. Он среагировал на мои жёсткие фразы. Сказал что-то вроде «я тебе покажу».
— И это привело его к смерти? Санто был слишком взволнован и не осмотрел внимательно своё снаряжение? Это было в его характере?
— Импульсивность? Такая, что он полез на скалу, не проверив снаряжение? Да. Санто был именно таким.
Слава тебе господи, последний радиатор. Кадан не знал, кого за это благодарить — Бога или кого-то ещё. В гостинице были и другие батареи, но задание этого дня он выполнил. Теперь полчаса на то, чтобы вымыть кисти и плотно закрыть банки с краской. За время службы у отца Кадан уяснил, что нужно растянуть любое дело насколько возможно, пока не придёт конец трудового дня. Поясницу ломило, голова снова разболелась от запаха краски. Нет, такие обязанности ему не подходят. Что неудивительно.
Кадан уселся на корточки и полюбовался своей работой. Глупо было со стороны хозяев класть ковёр прежде, чем радиаторы будут покрашены. Ему удалось оттереть с ворса следы краски, ну а те места, где не получилось, прикроют занавески.
— Уходим, Пухстер, — объявил Кадан.
Попугай на его плече зашевелился и выдал ещё одно загадочное высказывание:
— Ослабь болты! Зови копов! Зови копов!
Дверь в комнату отворилась, и попугай захлопал крыльями, готовясь то ли слететь на пол, то ли осуществить на плече Кадана не слишком желательную телесную функцию.
— Только посмей, приятель! — воскликнул Кадан и тут же услышал встревоженный женский голос:
— Кто вы? Что вы здесь делаете?
Кадан увидел женщину в чёрном и понял, что это Деллен, мать Санто Керна. Он поднялся во весь рост.
— Полли хочет трахнуться, — проговорил Пух. — Полли хочет трахнуться.
Попугай не в первый раз доказал неуместность своих выступлений.
— Кто это? — спросила Деллен Керн.
— Попугай.
Она рассердилась.
— Вижу, что попугай. Я не слепая и не дура. Что за попугай и что он здесь делает? А главное, что ты здесь делаешь, если уж на то пошло?
— Это мексиканский попугай.
Кадана бросило в жар, но он понимал, что миссис Керн не заметит смущения, поскольку его смуглая кожа не краснеет.
— Его зовут Пух.
— Как в «Винни-Пухе»? — Её губы тронула улыбка. — Почему я тебя не знаю? Почему раньше тебя не встречала?
— Меня зовут Кадан. Мистер Керн нанял меня вчера. Возможно, он забыл вам сообщить, потому что…
Кадан слишком поздно опомнился и скривил рот. Ему захотелось исчезнуть. В этот день, окрашивая батареи и прикидывая, что можно сделать на трассе сумасшедшего гольфа, он старался не встречаться лицом к лицу с родителями Санто Керна. Ведь пришлось бы выражать соболезнования.
— Мне жаль Санто, — добавил Кадан.
— Конечно, — ответила Деллен, спокойно глядя на него.
Кадан неловко зашаркал ногами. В руках он по-прежнему держал малярную кисть. И в тот момент вдруг озадачился вопросом, что ему с ней делать. А с банкой для краски? Никто не говорил ему, куда всё это положить по окончании рабочего дня, а он не догадался спросить.
— Ты знал Санто? — поинтересовалась Деллен Керн.
— Да, немного.
— И что ты о нём думаешь?
Деллен толкала Кадана на опасную почву. Парень замялся и пробубнил:
— Санто купил у моего отца борд.
Кадан не упомянул Мадлен, не хотел её упоминать.
— Понимаю. Но ты не ответил на мой вопрос.
Деллен прошла к шкафу, открыла дверцу и заглянула внутрь. И заговорила прямо оттуда:
— Санто был очень на меня похож. Ты вряд ли это заметишь. Я так поняла, что вы не были близко знакомы?
— Ну да. Я видел его со стороны. Когда он только начинал учиться сёрфингу.
— А ты хороший сёрфер?
— Я? Нет. Я, конечно, умею. Но у меня другие интересы.
Деллен закрыла шкаф.
— Что за интересы? Спорт, наверное. У тебя спортивное сложение. И девушки… У молодых людей твоего возраста женщины — одно из главных увлечений. У тебя так же? — Деллен нахмурилась. — Мы можем открыть окно, Кадан? Тут так пахнет краской…
Кадан хотел напомнить, что это её гостиница и она может делать тут что угодно, однако он осторожно отложил кисть, подошёл к окну и с трудом его отворил. Видимо, надо смазать детали. Вообще, окнами надо заняться.
— Спасибо. Я закурю. Ты куришь? Нет? Странно. У тебя вид курильщика.
По идее, Кадан мог поинтересоваться, как выглядят курильщики, и если бы ей было между двадцатью и тридцатью, он бы так и сделал. Такие вопросы носят метафорический характер и могут привести к неожиданным открытиям. Но в данной ситуации Кадан предпочёл промолчать.
— Не возражаешь, если я закурю? — продолжала Деллен.
Кадан покачал головой, надеясь, что она не станет просить у него огоньку. Видно было, что к таким женщинам, как она, мужчины подскакивают как ошпаренные. Но у него не было при себе ни зажигалки, ни спичек. В своём предположении Деллен была права: он курил, но в последнее время старался избавиться от этой привычки, тщетно убеждая себя, что в его проблемах виноват табак, а не спиртное.
Сигареты у Деллен были, и спички тоже. Она закурила, затянулась и выпустила из ноздрей дым.
— Чьё это дерьмо горит? — подал голос Пух.
Кадан вздрогнул.
— Простите. Пух часто слышал эту фразу от моей сестры. Он ей подражает. Он всем подражает. Просто сестра терпеть не может курильщиков.
Подумав, что последнее замечание выглядит как критика, Кадан снова извинился.
— Ты нервничаешь, — сказала Деллен. — Наверное, это я так на тебя действую. А птичка хорошая. К тому же не понимает смысла слов.
— Иногда мне кажется, что понимает.
— Когда говорит о траханье?
Кадан моргнул.
— Что?
