Линли смотрел на неё непонимающе, пока не вспомнил старый мультфильм, который Хелен, должно быть, увидела недавно, когда навещала своих племянников. Линли сказал самым серьёзным тоном: «Уолт Дисней украл эту музыку у Чайковского, дорогая», на что Хелен ответила: «Не может быть! А Чайковский что, и текст написал?» На что Линли возвёл глаза к потолку и рассмеялся.
Она не обиделась. Хелен никогда не обижалась. Она прижала руку ко рту и спросила: «Я что, снова попала впросак?»
Она была совершенно невозможна. Прекрасная, забавная, сводящая с ума и в то же время рассудительная в таких ситуациях, какие показались бы ему безвыходными. Мудрая в их отношениях и в том главном, что было между ними. Ему недоставало Хелен, но теперь воспоминания о ней перестали быть мучительными. Впервые с момента убийства он почувствовал в себе эту перемену.
Линли снова замурлыкал и продолжал тихонько напевать, когда, завернувшись в полотенце, отворил дверь ванной.
И столкнулся лицом к лицу с сержантом Барбарой Хейверс.
— О, мой бог, — растерянно пробормотал он.
— Меня и хуже называли, — откликнулась Хейверс, Она почесала плохо подстриженную и непричёсанную голову. — Вы всегда вот так чирикаете перед завтраком, сэр? Если да, то я в последний раз делю с вами ванную.
От неожиданности Линли только и мог, что стоять и таращиться на неё: он совершенно не ожидал увидеть свою бывшую напарницу. Барбара стояла перед ним в слишком больших небесно-голубых носках, заменяющих тапочки, и в розовой фланелевой пижаме, украшенной изображениями виниловых пластинок и музыкальных нотных знаков, среди которых неоднократно повторялась фраза «Твоя любовь непременно меня найдёт». По-видимому, Барбара заметила, что Линли разглядывает её наряд.
— А! Это подарок Уинстона, — сообщила она.
— Вы имеете в виду носки или всё остальное?
— Остальное. Он нашёл эту пижаму в каталоге. Говорит, что не смог устоять.
— Придётся поговорить с сержантом Нкатой об умении сдерживать душевные порывы.
Барбара хихикнула.
— Вы бы и сами её полюбили на месте сержанта.
— Хейверс, я не употребляю слово «любовь» по отношению к пижамам.
Барбара кивнула в сторону ванной комнаты.
— Вы закончили утренние омовения?
Линли посторонился.
— Душ в вашем распоряжении.
Она проследовала мимо него, но задержалась в дверях:
— Чай? Кофе?
— Приходите в мою комнату.
Когда она пришла, Линли был полностью готов. Он оделся и заварил чай — на растворимый кофе не хватило безрассудства. Барбара постучала в дверь и зачем-то добавила:
— Это я.
Линли открыл ей. Барбара вошла, огляделась и сказала:
— Вам, я смотрю, досталось более шикарное помещение. Меня засунули в мансарду. Я чувствую себя Золушкой, которая ещё не получила хрустальные туфельки.
Линли поднял оловянный чайник, безмолвно предлагая ей чай, и Барбара кивнула в знак согласия. Она шлёпнулась на кровать, приподняла старое покрывало из синели и проверила, как он заправил постель.
— Аккуратные уголки, — отметила она. — Очень хорошо, сэр. Вы это в Итоне освоили или где-то ещё в вашем бурном прошлом?
— Всё благодаря маме, — ответил Линли. — Она научила нас и безупречно застилать постель, и правильно пользоваться салфетками. Желаете, чтобы я добавил вам молоко и сахар, или обслужите себя сами?
— Можете взять это на себя. Мне нравится сама мысль, что вы за мной ухаживаете. Это происходит в первый и, возможно, последний раз, так что я хочу насладиться ситуацией.
Линли подал Барбаре чай, налил себе и тоже уселся на кровать, поскольку стульев в номере не было.
— Что вы здесь делаете, Хейверс?
Барбара обвела комнату рукой, в которой держала чашку.
— Разве не вы меня пригласили?
— Вы понимаете, что я имею в виду.
Она сделала глоток чая.
— Вам нужна была информация о Дейдре Трейхир.
— Которую вы с лёгкостью могли передать по телефону. — Линли припомнил их разговор. — Когда я позвонил вам на мобильный, вы были в машине. Ехали сюда?
— Да.
— Барбара…
Тон его голоса предупреждал: «Не вмешивайтесь в мою жизнь».
— Не льстите себе, суперинтендант.
— Томми. Или Томас. Или как-нибудь ещё, но только не суперинтендант.
— Томми? Томас? Ещё чего! Может, всё-таки «сэр» будет лучше?
Линли пожал плечами.
— Ну хорошо, — продолжила Барбара. — У инспектора Ханнафорд не укомплектован штат. Когда она позвонила — хотела убедиться, что вы тот, за кого себя выдаёте, — то объяснила ситуацию. Я решила помочь.
— Вот, значит, как?
— Именно.
Линли пристально посмотрел на Барбару. Её лицо ничего не выражало — лицо игрока в покер. Оно могло обмануть человека, знавшего Барбару хуже, чем знал её он.
— И я должен в это поверить, Барбара?
— Ничего другого вам не остаётся, сэр.
Они попытались переглядеть друг друга. Но из этого ничего не вышло. Барбара слишком долго работала с Линли, и затянувшаяся пауза её не пугала.
— Кстати, о вашей отставке никто не слышал. Все считают, что вы в отпуске, просто неизвестно, когда вернётесь. — Барбара сделала ещё глоток. — Вас такая формулировка устраивает?
Линли отвёл глаза. Снаружи стоял серый день, в окно заглядывала цветущая ветка плюща, вьющегося по всей стене дома.
— Не знаю, — отозвался Линли. — Но я со всем покончил, Барбара.
— Они разместили объявление о вакансии. Не на вашу старую должность, а на ту, на которой вы были, когда… Ну, вы поняли. Должность Уэбберли: детектив-суперинтендант. Джон Стюарт подал заявку. И другие тоже. Кто-то со стороны, кто-то из наших. Преимущество у Стюарта. Между нами, все дико расстроятся, если он получит это место.
— Могло быть и хуже.
— Нет, не могло.
Барбара положила ладонь на его руку. Этот жест был такой редкостью, что Линли удивился.
— Возвращайтесь, сэр.
— Вряд ли.
Линли поднялся. Он хотел отстраниться не от Барбары, а от идеи возвращения в Скотленд-Ярд.
— Но зачем вы здесь? — ещё раз спросил он. — Остались бы в городе, работали с Би Ханнафорд — возможно, была бы польза.
— Я тоже могу задать этот вопрос, сэр.
— Меня привезли сюда в первую же ночь. Казалось, что это — самое разумное. Ближайшее место от скалы, возле которой обнаружено тело. Но почему это превратилось в испытание для меня? Что происходит?
