— Все будет хорошо. — Мередит закончила разговор.
В данный момент она находилась на некотором расстоянии от Линдхерста, но дорога из Рингвуда с двухсторонним движением позволяла ехать быстро. Мередит нервничала и, чтобы успокоиться, поставила запись с подбадривающими фразами. Она лихорадочно повторяла произносимые слова: «Я тебя люблю; ты мне нужна; ты — мой главный человек; я вижу тебя и слышу тебя; дело не в том, что ты делаешь, а в том, что ты та, кого я люблю; я люблю тебя, ты нужна мне; ты — мой главный человек; я вижу тебя, и я слышу тебя; дело не в том, что ты делаешь, а в том, что ты та, кого я люблю». И потом: «Я спокойна, я спокойна, я спокойна». А когда этого оказалось недостаточно: «Я — дитя Бога, любимая Им, я — дитя Бога, любимая Им».
В Линдхерст Мередит примчалась через двадцать минут. К тому времени она почти успокоилась. Оставив свой автомобиль возле музея Нью-Фореста, она поспешила через узкий выход стоянки к главной улице, с легкостью пробираясь между машинами благодаря отсветам автомобильных фар на Ромси-роуд.
Джины в чайной не было. Ее закрыли для посетителей, но владелица еще находилась там — делала вечернюю уборку, так что, если бы Джина захотела, она могла бы остаться в чайной, чтобы себя обезопасить. Ну а раз ее нет, заключила Мередит, это значит, что Джина успокоилась.
Мередит поднялась по лестнице. Наверху было тихо, лишь с улицы через открытую дверь доносился шум. Как и раньше, здесь было жарче, чем в аду, и по спине Мередит струйкой потек пот, хотя она и понимала, что это лишь частично вызвано жарой. Не меньшую роль играл страх. Что, если он уже здесь? В комнате? С Джиной? Что, если он последовал за ней в Линдхерст и готов сделать самое худшее?
Едва Мередит постучала в дверь, как ей отворили. Такой она Джину еще не видела. Ее лицо распухло и покраснело от слез. К верхней части руки она прижимала мягкую тряпочку, а рукав блузки был разорван по шву.
— О господи! — вскрикнула Мередит.
— Он был расстроен. Он не хотел…
— Что он сделал?
Джина подошла к раковине, где лежало несколько кубиков льда. Она завернула их в тряпочку. Мередит увидела на ее руке красное пятно размером в кулак.
— Мы позвоним в полицию, — сказала она. — Это нападение. Полиция должна знать.
— Мне не надо было туда приезжать. Он ее не убивал. Он не такой. Я бы это узнала.
— Ты с ума сошла? Посмотри, что он с тобой сделал! Мы должны…
— Мы и так довольно уже сделали. Он напуган. Он признает, что был там. Она умерла потом.
— Так он признал? Ты должна сказать полиции. Тем детективам из Скотленд-Ярда. Да куда, черт возьми, они подевались?
— Он ее не убивал. Только не это. Он признал, что виделся с ней. Они договорились встретиться. Он сказал, что хотел узнать, точно ли между ними все кончено, прежде чем мы с ним могли бы… — Джина заплакала, прижала к руке тряпочку и сморщилась от боли.
— Мы должны поехать с тобой в травму. Возможно, это серьезное повреждение.
— Нет-нет. Синяк, и только. — Джина посмотрела на свою руку, и ее губы конвульсивно дернулись. — Я это заслужила.
— Что за чушь! Избитые женщины всегда так говорят.
— Я ему не поверила. Не поверила и предала, вместо того чтобы спросить у него, а он всего лишь ездил поговорить с ней, узнать, все ли между ними закончено, чтобы мы с ним могли… Он меня теперь ненавидит. Я его предала.
— Не говори так. Если кто и предал, то мы с тобой знаем, кто это. Почему ты вообще должна была ему верить? Он говорит, что ездил туда убедиться, все ли между ними закончено, но что еще он мог сказать? Что он может сказать теперь, когда знает, что у копов есть вещественное доказательство? Он боится, а потому так себя и ведет. Он любого может порешить.
— Я в это не верю. Это тот полицейский, Мередит. Старший суперинтендант, к которому мы ходили.
— Ты думаешь, он убил Джемайму?
— Я тебе рассказывала. Он приезжал к Гордону. Между ними что-то есть. Что-то незаконное.
— Ты думаешь, что это Джемайма? — спросила Мередит. — Между ними Джемайма? Они убили ее вместе?
— Нет-нет. Не знаю. Я ничего такого не подумала, когда он приехал домой к Гордону, но, когда мы сегодня вошли к нему в кабинет и я увидела, кто он на самом деле… Оказалось, что он коп, самый главный… Когда он приезжал в дом, он не говорил, что он коп. И Гордон мне об этом тоже не сказал. Но он должен знать, правда?
Мередит наконец поняла, как все совпадает. Более того, она поняла, что им с Джиной угрожает настоящая опасность. Если Гордон Джосси и старший суперинтендант замешаны в чем-то, то Уайтинг наверняка уничтожит переданные ему вещественные доказательства. Но мало будет уничтожить билеты и квитанцию, ему понадобится уничтожить и людей, которые об этом знают.
Джину он наверняка узнал. Но ему неизвестно, кто такая Мередит, кажется, она не назвала ему свое имя. Значит, на данный момент она в безопасности. Они с Джиной могут… Или все же сказала? — засомневалась Мередит. Может, назвала свое имя? Может, представилась, показала удостоверение или что-то еще? Вроде бы так положено поступать? Нет-нет, ничего она не показывала. Они просто пришли к нему в кабинет. Отдали вещественное доказательство, поговорили с ним, и… Господи! Господи! Ну почему она не может вспомнить? Потому что она в растерянности. Так много всего произошло. Она совсем запуталась. А тут еще и Джина с ее паникой, и свидетельство ярости Гордона: вон какой след он оставил у нее на руке. Может, есть еще что-то, чего она не может вспомнить?
— Мы должны убраться отсюда, — сказала она Джине. — Я отвезу тебя домой.
— Но…
— Собирайся. Ты не можешь здесь оставаться, и я тоже.
Она помогла Джине собрать скудные пожитки. Они положили их в хозяйственную сумку и отправились в путь. Решили, что Джина проследует за Мередит в своей машине, и они поедут в Кэднам. Мередит посчитала, что это самое безопасное место. Они не только будут жить в одной комнате, но и спать станут на одной кровати. Для родителей Мередит сочинит какую-нибудь историю, у нее будет время подумать над этим по пути домой. Когда она въехала на подъездную дорожку возле родительского дома, то велела Джине говорить, что у нее в комнате над чайной «Безумный шляпник» произошла утечка газа, поэтому ей там нельзя находиться. Это было лучшее, что пришло ей в голову.
— Ты только что устроилась секретарем на ресепшен «Гербер энд Хадсон», поняла?
Джина кивнула, но вид у нее был по-прежнему испуганный, словно бы родители Мередит могли ее заподозрить, а потом позвонить Гордону Джосси и рассказать, где она находится.
Ей стало немного спокойнее, когда из дома вылетела Кэмми с криком «Мамочка! Мамочка!». Девочка подскочила к Мередит и крепко обхватила руками ее ноги.
— Бабушка хочет знать, где ты была, мама. — Она посмотрела на Джину. — Меня зовут Кэмми. А вас?
