Линли не разбирался во внешности мужчин, однако видел, что Чаплин должен импонировать женщинам, предпочитающим темноволосых и нервных мужчин, от которых исходит ощущение опасности, — нечто среднее между современным Хитклифом и Суини Тоддом.
[62]
На Фрейзере были темные брюки, кремовый пиджак и белая рубашка с красным галстуком-бабочкой. Линли стало ясно, почему он переодевался дома, а не оставлял такой костюм на катке и не таскал с собой. Как и у Эббота Лангера, волосы у него были черными, но в отличие от тренера причесывался он по-современному. Видно было, что волосы у него недавно вымыты, а сам он чисто выбрит. На руках у него был свежий маникюр, на левом безымянном пальце — кольцо с опалом.
Фрейзер подошел к Линли, как только его предупредил бармен. Линли выбрал столик поблизости от сверкающей стойки из красного дерева. Фрейзер опустился на стул, протянул руку.
— Генрих сказал мне, что вы хотите что-то узнать. У вас ко мне какой-то новый вопрос? Я уже разговаривал с другими копами.
Речь его была мелодичной, и Линли подумал, что она, должно быть нравится дамам, как и подчеркнутая мужественность Фрейзера.
Линли представился.
— Судя по всему, мистер Чаплин, вы последний человек, говоривший с Джемаймой Хастингс.
— Вот как. — Он произнес эти слова в форме утверждения, а не вопроса. — А почему вы сделали такое заключение, инспектор?
— Я посмотрел записи на ее мобильнике, — сказал ему Линли.
— А! — протянул Фрейзер. — Мне кажется, что последним человеком, говорившим с Джемаймой, должен быть убийца, разве только он обошелся без преамбулы.
— Оказывается, она несколько раз звонила вам за час до своей смерти. Джемайма позвонила и Эбботу Лангеру, спрашивала о вас. Эббот предполагает, что у вас с ней были романтические отношения, и он не единственный человек, который пришел к подобному выводу.
— Не сделаю ли я ошибку, если предположу, что другой такой человек — это Паоло ди Фацио? — спросил Чаплин.
— Дыма без огня, как подсказывает опыт, не бывает, — заметил Линли. — А зачем вы звонили Джемайме, мистер Чаплин?
Фрейзер постучал пальцами по стеклянной столешнице. На столе стояла серебряная ваза с разными орехами, он взял несколько штук и спрятал в ладони.
— Она была чудесной девушкой, это точно. Я даю всем то, чего они хотят. Иногда я встречался с нею на стороне…
— На стороне?
— Подальше от дома миссис Макхаггис. Я встречался с ней в пабе, на улице, иногда мы с ней обедали вместе, ходили в кино — вот и все. Скажу вам даже то, что заметили другие: у нас с ней были дружеские отношения. Джемайма ходила на каток, разговаривала с цыганкой, которая предсказывает будущее, — все это заставляло людей думать, будто между нами было нечто большее. Но это были всего лишь дружеские отношения, инспектор. Дружеские отношения, в какие я вступаю с любым человеком, с которым живу под одной крышей. Не простое общение, а дружба. Все остальное лишь плод фантазии, инспектор.
— Чьей?
— Что?
— Чьей фантазии?
Фрейзер бросил в рот горсть орехов и вздохнул.
— Инспектор, Джемайма делала поспешные заключения. Разве вы не знали таких женщин? Вы покупаете девушке пиво, а она уже представляет, что вы на ней женитесь. В своем воображении она видит детей и увитый розами домик в деревне. У вас такого не было?
— Не припомню.
— Вам повезло, а вот со мной это постоянно случается.
— Расскажите мне о вашем телефонном звонке в день ее смерти.
— Клянусь всеми святыми, я даже не помню, что звонил ей. Но если и звонил и если, как вы говорите, она мне тоже звонила, то, наверное, я просто откликнулся на ее звонок и как-то ее отфутболил. Или, по крайней мере, попытался это сделать. Она на меня запала, не стану отрицать. Но девушку я никак не поощрял.
— А в день ее смерти?
— А что в день ее смерти?
— Скажите, где вы были. Что делали. Кто вас видел.
— Я уже рассказывал тем двоим…
— Но не мне. А иногда бывают подробности, которые офицеры могут пропустить либо не записать в отчете. Прошу вас, порадуйте меня.
— Нечем мне вас порадовать. Работал на катке. Заехал домой, принял душ и переоделся. Приехал сюда. Господи, да я делаю это каждый день. Вам любой может подтвердить, ну как я мог перелететь в Стоук-Ньюингтон и убить Джемайму Хастингс? Тем более что и причины-то у меня никакой не было.
— Как вы добираетесь с катка на эту работу, мистер Чаплин?
— У меня мотороллер.
— В самом деле?
— Да. Если у вас мелькнула мысль, что у меня было время проскочить сквозь пробки на улицах, добраться до Стоук-Ньюингтона и вернуться сюда, то… Лучше пойдемте со мной.
Фрейзер поднялся, зачерпнул еще одну горсть орехов и бросил их в рот, быстро сказал что-то Генриху и повел Линли из бара и из отеля.
В дальнем конце тупика, у парка Сент-Джеймс, стоял мотороллер Фрейзера Чаплина. Это была «веспа», такие мотороллеры носятся по улицам всех крупных итальянских городов. Но в отличие от тех машин эта была не только окрашена в яркий и очень заметный цвет лайма, но и покрыта алой рекламой тоника «Дрэгонфлай». Мотороллер, по сути, превратился в движущийся рекламный щит, вроде черных такси, на которых тоже часто можно увидеть рекламу.
— Я что, сумасшедший — ехать в Стоук-Ньюингтон на этом? Припарковать его там, а потом пойти убивать Джемайму? За кого вы меня принимаете? За дурака? Разве кто-нибудь забудет, что видел где-то припаркованной такую машину? Я бы не забыл и сомневаюсь, что на моем месте кто-нибудь бы запамятовал. Можете его сфотографировать, если хотите. Покажите его всем. Зайдите в каждый дом, в каждый магазин на каждой улице, и вы узнаете правду.
— И что это за правда?
— То, что я, черт возьми, не убивал Джемайму.
В записи на пленке полиция спрашивает Йена Баркера: «Зачем ты раздел ребенка?» Сначала он не отвечает. Слышно, как причитает его бабушка, скрипит по полу стул, кто-то стучит пальцами по столешнице. «Ты ведь знаешь, что ребенок был голым? Когда мы нашли его, он был голым. Ты ведь знаешь это, Йен?» За этими вопросами следуют другие: «Ты его сам раздел, прежде чем взял щетку для волос? Мы знаем это, потому что на щетке остались следы твоих пальцев. Ты что, злился, Йен? Может, Джонни чем-то тебя разозлил? Ты захотел поквитаться с ним с помощью щетки для волос?»
Наконец Йен отвечает: «Ничего я с этим ребенком не делал. Спросите Регги. Спросите Микки. Микки поменял ему подгузник. Он знает, как это делается. У него есть братья. Я не умею. А бананы стянул Рег».
