— Да. Такие крюки нужны для удержания камыша на месте, когда кроют крышу. В Лондоне их не увидишь. Ими пользуются при установке камышовых крыш.
— Джосси, — догадался Линли.
— Или Хастингс. Потому что это ручная работа. Крюки делают вручную.
— Хастингс? А он здесь при чем? — Но тут Линли вспомнил: — Он учился на кузнеца.
— А кузнецы делают крюки. Каждый кузнец делает их по-своему. Они словно…
— Словно отпечатки пальцев, — подхватил Линли.
— Вот-вот. Потому Барб туда и помчалась. Она сказала, что сначала позвонит Ардери, но вы же знаете Барб. Поэтому я и подумал, что вы можете… ну да что говорить, сами понимаете. Барб вас послушает. А со мной она считаться не станет.
Линли тихо выругался и закончил разговор. Пробка рассосалась, и он продолжил свой путь в Британский музей, решив, что дозвонится до Хейверс при первой возможности. Не успел он этого сделать, как снова зазвонил мобильник. На этот раз его вызывала Ардери.
— Что вам сказал нумизмат? — спросила она.
Линли быстро посвятил ее в подробности и сказал, что едет в Британский музей.
— Отлично. Выходит, это мотив. Но среди ее вещей монету мы не нашли, значит, кто-то забрал ее. Наконец-то у нас что-то появилось. Хорошо.
Она рассказала ему о том, что сообщил ей Юкио Мацумото. Оказывается, рядом с часовней в Абни-Парке было двое мужчин, а не один. Вернее, их было трое, считая самого Мацумото.
— Мы вместе с ним составляем фоторобот. Пока я с ним беседовала, явилась адвокат виолончелиста, и у нас произошло столкновение. Боже, эта женщина — настоящий питбуль. Она не отстанет, пока Скотленд-Ярд не признает свою вину в несчастном случае с Юкио.
Линли коротко выдохнул.
— Изабелла, Хильер никогда на это не пойдет.
— Это важнее, чем Хильер, — ответила Изабелла.
«Скорее в аду пойдет снег, чем Дэвид Хильер на это согласится», — подумал Линли. Не успел он сказать ей об этом, как Ардери повесила трубку. Линли вздохнул. Хейл, Хейверс, Нката и Ардери. С чего начать? Он выбрал Британский музей.
В музее Линли встретился с женщиной по имени Онор Робайо. У нее было мощное телосложение олимпийского пловца и рукопожатие успешного политика.
— Никогда не думала, что буду беседовать с копом, — откровенно призналась она и радостно улыбнулась. — Я прочитала множество детективов. Как думаете, на кого вы больше похожи — на Ребуса или Морса?
[74]
— У меня фатальное увлечение винтажными средствами передвижения, — признался Линли.
— Стало быть, на Морса. — Робайо скрестила на груди руки. У нее это не совсем получилось, потому что бицепсы не позволяли плотно прижать руки к телу. — Итак, чем я могу помочь вам, инспектор Линли?
Он рассказал ей о цели своего прихода: поговорить с куратором о монете времен Антонина Пия. Вероятно, эта монета — ауреус.
— Вы можете мне ее показать? — спросила Робайо.
— Я надеялся, что это вы мне ее покажете, — ответил Линли и спросил, не скажет ли мисс Робайо, сколько может стоить такая монета. — Я слышал, что от пятисот до тысячи фунтов. Вы согласны?
— Давайте посмотрим.
Робайо провела его в кабинет, где среди книг, журналов и документов на столе у нее стоял и компьютер. Она быстро нашла сайт, в котором были указаны продажные цены монет. Недолго искали они и другой сайт — с ауреусом времен Антонина Пия. Монета была выставлена на открытый рынок, цена в долларах — три тысячи шестьсот. Больше, чем думал Дюге. Сумма не огромная, но можно ли за нее убить? Вполне.
— При предъявлении таких монет, как эта, требуют указать ее происхождение? — спросил Линли.
— Это ведь не предмет искусства. Никто не станет интересоваться, кто владел ею в прошлом, если только это не нацист, похитивший монету у еврейской семьи. Главный вопрос — это ее аутентичность и материал.
— Что вы имеете в виду?
Робайо указала на экран монитора, на котором красовался выставленный на продажу ауреус.
— Это либо ауреус, либо не ауреус. Либо чистое золото, либо нет. Этот аспект нетрудно проверить. Что касается возраста монеты, то есть действительно ли она принадлежит к эпохе Антонина Пия, — здесь, конечно, возможны подделки, но любой нумизмат это распознает. Кроме того, зачем идти на такие труды и подделывать подобную монету? Мы ведь говорим не о «только что обнаруженной» картине Рембрандта или Ван Гога. Представьте, во что в таком случае обойдется удачная подделка. В десятки миллионов! А монета? За нее разве только три тысячи шестьсот долларов можно выручить.
— А со временем?
— Вы хотите сказать, что кто-то понаделает грузовик фальшивых монет и будет торговать ими в розницу? Что ж, может быть.
— Можно мне посмотреть на монету? — спросил Линли. — Не на экране. У вас в музее есть такие монеты?
Монеты у них были. Если он пройдет за ней… Коллекция недалеко. Инспектору наверняка это будет интересно.
Робайо повела его назад через время и страны — Древний Иран, Персию, Месопотамию… Наконец они добрались до римской коллекции. Линли не был здесь много лет. Он и забыл, сколько тут хранится сокровищ.
Милденхолл, Хоксни, Тетфорд. Кладам всегда давались названия по месту их обнаружения. Так произошло и с кладами, спрятанными во времена римского завоевания Британии. Не всегда у римлян все шло гладко, когда они пытались подчинить себе народ, которым собирались править. Поскольку люди не готовы были покориться, вспыхивали мятежи. В такие моменты римские монеты прятали. Иногда владельцы этих сокровищ не могли их вернуть, и деньги на протяжении многих столетий лежали погребенными — в запечатанных кувшинах, в засыпанных стружкой деревянных ящиках… в том, в чем можно было их в то время спрятать.
В Милденхолле, Хоксни и Тетфорде были обнаружены главные сокровища из найденных на территории Британии. Клады пролежали погребенными более тысячи лет, но в двадцатом веке их вырыли, и там находилось все: монеты и сосуды, украшения и религиозные символы.
В коллекции музея имелись и более мелкие клады, каждый из них представлял какую-то область Британии, в которой селились римляне. Самый недавний клад, в Хоксни, был обнаружен в графстве Суффолк в 1992 году. Поразительно, но Эрик Лоз — человек, который его нашел, — оставил все как было и тотчас позвонил властям. Археологи обнаружили там более пятнадцати тысяч золотых и серебряных монет, браслеты и кольца. Это была сенсационная находка. Бесценная, по мнению Линли.
— К его чести, — пробормотал Линли.
— Мм? — спросила Онор Робайо.
— То, что мистер Лоз сообщил о нем. Я говорю о сокровище, которое обнаружил этот джентльмен.
