— Там такая буча.
— В Министерстве внутренних дел? Что происходит?
— Это имеет отношение к Хэмпширу, — сказал Норман. — Нечто большое, серьезное, и они стараются как можно быстрее замять это, пока не просочились слухи.
Изабелла Ардери долгие годы раскладывала свою жизнь по разным отделениям, поэтому она без труда сделала это на следующий день после прихода к ней Томаса Линли. Инспектор Линли был у нее в команде, а Томас Линли был у нее в постели. Ардери не собиралась путать одно с другим. Кроме того, она была не настолько глупа, чтобы считать это событие чем-то большим, чем обычный секс, взаимно их удовлетворивший и, возможно, требующий продолжения. Кроме того, ее главная проблема в Скотленд-Ярде не позволяла ей ни на минуту подумать о чем-то другом, и уж тем более о предыдущей ночи с Линли. Согласно сценарию, написанному для Изабеллы помощником комиссара Хильером, наступил первый день из двух, и если ей собираются указать на дверь Скотленд-Ярда, то, по крайней мере, она выйдет из него с законченным делом.
Вот так она думала, когда Линли появился в ее кабинете. Сердце у Изабеллы при виде его неприятно подпрыгнуло, и она резко спросила:
— В чем дело, Томас?
Она поднялась из-за стола, прошла мимо него и крикнула в коридор:
— Доротея! Что слышно об обходе домов в Стоук-Ньюингтоне? И как дела у Уинстона с камерами слежения?
Ответа не было.
— Доротея! Что за черт? Проклятье.
Изабелла вернулась к столу и снова спросила:
— В чем дело, Томас? — но на этот раз так и осталась стоять.
Линли хотел закрыть дверь.
— Оставьте ее открытой, пожалуйста, — сказала Изабелла.
— Здесь нет ничего личного, — заметил он, но тем не менее оставил дверь открытой.
— Хорошо. — Изабелла почувствовала, что краснеет. — Продолжайте. Что случилось?
Из потока информации она главным образом выхватила то, что сержант Хейверс, решительно настроенная поступать так, как считает нужным, когда дело касается расследования, нашла в Министерстве внутренних дел человека, который должен был изучить досье полицейского из Хэмпшира. Шпион недалеко ушел: его вызвали в кабинет важного чиновника, чья близость к министру была более чем тревожной. Его спросили, почему мелкий клерк Министерства внутренних дел заинтересовался полицейским Закари Уайтингом.
— Норман сочинил фантастическую отговорку ради спасения собственной шкуры, — сказал Линли. — Но ему удалось нарыть то, что мы можем счесть полезным.
— И что это?
— Уайтингу, очевидно, поручили защитить кого-то, кто очень важен для министерства.
— Кого-то в Хэмпшире?
— Кого-то в Хэмпшире. Это протекция высокого уровня, самого высокого. На таком уровне звенят колокола и свистят дудки, если кто-то хоть сколько-нибудь приблизится к делу. Эти колокола, как дал мне понять Норман, звучат в кабинете самого министра.
Изабелла опустилась в кресло и кивнула Линли на стул. Тот сел.
— С чем мы имеем дело, как вы полагаете, Томас? — Она просеяла варианты и высказала самый подходящий: — Это человек, который внедрился в группу террористов?
— И его теперь защищают? Очень возможно!
— Но есть и другие варианты?
— Не так много, как вы думаете. Не на самом высоком уровне. Не на таком, где принимал бы участие сам министр. Это, как вы только что сказали, защита агента под прикрытием, внедренного в террористическую группу. Это защита свидетеля по делу, имеющему государственное значение, например организованная преступность, серийные убийства…
— Дело Стивена Лоуренса.
[79]
— Да. А также защита от наемных убийц.
— Фетва.
[80]
— Или русская мафия. Или албанские гангстеры. Но что бы это ни было, это что-то очень важное…
— И Уайтинг знает, что это такое.
— Да. Потому что человек, которого защищает Министерство внутренних дел, живет в районе, находящемся в юрисдикции Уайтинга.
— В безопасном доме?
— Возможно. Но скорее всего, он живет под другим именем.
Изабелла смотрела на него. Он смотрел на нее. Оба молчали — обдумывали варианты и сравнивали открывающиеся возможности.
— Гордон Джосси, — вымолвила наконец Изабелла. — Единственное объяснение поведения Уайтинга — защита Джосси. Об этом свидетельствуют поддельные рекомендательные письма из Технического колледжа Уинчестера. Когда Барбара показала ему эти письма, Уайтинг проговорился, что Джосси работал подмастерьем…
Линли согласился.
— Хейверс еще что-то нащупала, Изабелла. Она уверена в том, что Джосси был в Лондоне в день гибели Джемаймы Хастингс.
Линли сообщил ей о звонке Хейверс и пересказал ее разговор с Робом Хастингсом, от которого Барбара узнала о железнодорожных билетах и квитанции из гостиницы и о том, что Уайтинг заверил женщину по имени Мередит Пауэлл, что эта информация отправлена в Лондон.
— Ее зовут Мередит Пауэлл? — спросила Изабелла. — Почему мы до сих пор о ней не слышали? И почему сержант Хейверс докладывает вам, а не мне?
Линли помедлил. Перевел свой честный взгляд с Изабеллы на окно. И она подумала, что совсем недавно он сам занимал этот кабинет. Интересно, не хочет ли он вернуть свое положение теперь, когда с ней покончено? Если хочет, то это место принадлежит ему по праву, нет сомнения в том, что оно ему лучше подходит.
— Томас, почему Барбара докладывает вам и почему раньше мы ничего не слышали о Мередит Пауэлл? — резко спросила Изабелла.
Линли снова взглянул на нее. Он ответил лишь на второй ее вопрос, хотя в его ответе была ссылка и на первый:
— Вы хотели, чтобы Хейверс и Нката вернулись в Лондон.
Эти слова он произнес не как осуждение. Не в его манере было говорить, что она все испортила. Но ему и не надо было говорить, потому что это было очевидно.
Изабелла развернулась в своем кресле к окну.
— Господи, — пробормотала она. — Я с самого начала во всем была не права.
— Я бы не сказал…
— Прошу вас, не надо. — Изабелла снова повернулась к нему. — Не надо меня утешать, Томас.
— Да нет. Это просто…
— Шеф? — На пороге стоял Филипп Хейл. В руке у него был листок бумаги. — Я нашел Мэтта Джонса, — сказал он. — Того самого Мэтта Джонса.
