Мысль о школе неминуемо заставила ее вспомнить об Уинчестере, откуда приехала Джина Диккенс. Надо будет это расследовать. Мередит не знала, принадлежит ли этот предмет Джине и зачем Джина или кто-то другой прикрепил его к раковине, хотя открытая упаковка «Блю-така» говорила о том, что это ее вещь. Поскольку этот предмет мог принадлежать Джине, расследование нельзя было считать завершенным.
Оставался вопрос: взять ли медальон с собой или постараться запомнить, как он выглядит, чтобы позже дать его описание. Мередит решила нарисовать его, присела к письменному столу, вынула из ящика лист бумаги и попыталась нарисовать. Оказалось, что это не так-то легко. На металле было что-то было оттиснуто, и Мередит не могла как следует это разглядеть. Выхода у нее не оставалось, и она совершила мелкое воровство. В конце концов, цель у нее была благая.
Вернувшись домой, Гордон Джосси обнаружил Джину там, где никак не ожидал ее увидеть, — в западном загоне. Она находилась в дальней части загона, он мог бы ее и не заметить, если бы один из пони не заржал, обратив на себя его внимание. На фоне темно-зеленого леса он увидел светлые волосы Джины. Вначале Гордон подумал, что Джина просто идет вдоль ограждения с наружной стороны загона, возможно, возвращается с прогулки в лесу. Но когда он вылез из пикапа вместе с Тесс и подошел к ограде, то понял, что Джина находится в самом загоне.
Гордон так и вскинулся. С самого начала Джина говорила, что боится пони, и, когда он увидел ее в загоне, в нем сразу зашевелилось недоверие.
Джина не заметила его появления. Она шла вдоль проволочной ограды, не обращая внимания на пони. Смотрела себе под ноги, словно боялась наступить на помет животных.
Гордон окликнул ее. Она вздрогнула и схватилась рукой за воротник рубашки. В другой руке у нее была карта.
Он обратил внимание, что на ногах у нее веллингтоны. Значит, гадюк она и в самом деле побаивается. Надо будет объяснить ей, что гадюкам в загоне делать нечего, другое дело — пустошь. Впрочем, сейчас был не тот момент. Первое, что он должен спросить, — это что она делает в загоне и зачем ей карта. Джина улыбнулась, помахала картой и сложила ее.
— Ты меня напугал, — засмеялась она.
— Что ты здесь делаешь? — Это прозвучало резко, он постарался смягчить тон, но у него не получилось. — Я думал, ты боишься пони.
Джина взглянула на животных. Те шли по загону в сторону поилки с водой. Гордон посмотрел на них и направился к забору. Тесс бежала следом. Воды в поилке было мало, Гордон снял шланг, размотал его, вошел в загон и приказал собаке оставаться на месте. Тесс это не понравилось, и она забегала взад и вперед, демонстрируя неудовольствие, а Гордон стал заполнять поилку водой.
Джина пошла в его сторону, двигаясь не по прямой, как это сделал бы на ее месте другой человек, а вдоль забора, чуть ли не вплотную к ограде. Она ответила ему не раньше, чем добралась до восточной части загона.
— Ты меня поймал. Уф. А я так хотела сделать тебе сюрприз.
Она осторожно взглянула на пони. Подходя к Гордону, Джина одновременно становилась ближе к пони.
— Какой сюрприз? — спросил он. — И эта карта? Зачем тебе здесь карта? Разве карта тоже сюрприз?
— Ну перестань, — рассмеялась Джина. — Я не могу ответить сразу на столько вопросов.
— Зачем ты оказалась в загоне, Джина?
Она внимательно посмотрела на него и осторожно спросила:
— Что-то случилось? Я не должна была сюда входить?
— Ты говорила, что дикие пони… Ты говорила, что лошади вообще…
— Я знаю, что я говорила о лошадях. Но это не значит, что я не могу с этим справиться.
— О чем ты толкуешь?
Джина встала рядом с ним и провела рукой по своим блестящим волосам. Несмотря на охватившее его смятение, ему понравилось то, как она это сделала. Ему нравилось, когда ее волосы безупречно ложились на место, как бы она или он их ни трепали.
— Я пытаюсь справиться с иррациональным страхом, — пояснила она. — Это называется десенсибилизация. Разве ты не слышал о людях, которые преодолевают свои страхи, открываясь им?
— Чепуха! Люди не могут преодолеть страх.
Джина улыбалась, но, когда он сказал это, улыбка померкла.
— Что за ерунда, Гордон. Конечно могут, если хотят. Они постепенно открывают себя тому, что внушает им страх, и в конце концов перестают бояться. Как, например, люди отучают себя бояться высоты? Они поднимаются все выше и выше. А люди, боящиеся летать на самолете, постепенно к этому привыкают: сначала они подходят к двери самолета, затем заходят внутрь, затем садятся на сиденья. Ты об этом ни разу не слышал?
— Какое отношение это имеет к загону? И зачем тебе карта? Какого черта ты взяла с собой карту?
Джина нахмурилась и перенесла вес с одной ноги на другую в чисто женской манере, выставив вперед бедро.
— Гордон, ты меня в чем-то обвиняешь?
— Ответь на вопрос.
У нее был такой же испуганный вид, как в тот момент, когда он ее окликнул. Только на этот раз он знал, что виной тому его резкий тон.
— Я только что тебе объяснила, — тихо сказала она. — Я пыталась к ним привыкнуть, находясь с ними в одном загоне. Не рядом, но в то же время не по другую сторону забора. Я хотела оставаться там до тех пор, пока не почувствую, что больше не нервничаю. Потом я собиралась приблизиться к ним на один или два шага. Вот и все.
— Карта, — напомнил Гордон. — Я хочу узнать насчет карты.
— Ну что такого? Я взяла ее из своей машины, Гордон. Мне нужно было чем-то на них махать, напугать их, если бы они подошли ко мне слишком близко.
Он ничего не ответил на это. Джина смотрела на него так внимательно, что он отвернул голову, чтобы она не прочитала его мысли. Он чувствовал, как кровь стучит в висках, и знал, что лицо его покраснело и на нем все написано.
— Ты понимаешь, что ведешь себя так, будто в чем-то меня подозреваешь? — спросила Джина очень осторожно.
Гордон снова не ответил и вышел из загона, чтобы и она оттуда вышла. Он направился к воротам, а она последовала за ним.
— В чем дело, Гордон? Что случилось? Что-то еще?
— Что ты имеешь в виду? — Он круто повернулся к ней. — Что еще должно было случиться?
— О господи, не знаю. Сначала к тебе пришел какой-то странный мужчина. Потом детективы из Скотленд-Ярда сказали тебе, что Джемайма…
— Дело не в Джемайме! — закричал он.
Джина даже рот открыла.
— Хорошо. Дело не в Джемайме. Но ты явно расстроен. Неужели из-за того, что я вошла в загон, пытаясь привыкнуть к лошадям? Это бессмысленно.
— Они говорили с Ринго, — с трудом выдавил Гордон, потому что ему нужно было что-то сказать. — Он сказал мне по телефону.
— Ринго? — непонимающе переспросила Джина.
