Нойфра вздохнула. А потом зевнула, демонстрируя внушительный
набор клыков.
– Что ж, – сказала она. – Рейнмар из Белявы,
это я понимаю, надо его устранить, иначе он станет твоей помехой, постоянно ища
мести за брата. Я поддерживаю намерения его поймать и заставить помирать
медленной смертью, перед тем замучив у него на глазах, если б это удалось, ту
Апольдовну, которую он всё еще ищет. Идея реванша правильная, и я одобряю ее.
Но тот его дружок, тот великан… Тот якобы пришелец из астрального мира. Его бы
я советовала оставить. По моему мнению – это Сторож, один из Refaim. С ними не
стоит задираться. Очень нехорошие у меня предчувствия относительно твоей охоты.
Ты ведешь себя нерационально. Твоя заинтересованность этим великаном всё больше
начинает напоминать…
– Что?
– Навязчивую идею, – закончила она холодно. –
В чистой клинической форме. На тебя нашла мания, сынок. Меня это печалит. Тем
более, что последнее время это не единственная твоя мания.
– Что ты сказала?
– Это не единственная твоя мания. Насколько я вижу и
слышу. А особенно чую. Нюхом.
– Ну и что?
– Не строй из себя дурачка. Я бываю в городе, слушаю
сплетни. О тебе и панночке фон Пак. А нюх у меня хороший. Уже два месяца ты
приходишь сюда, попахивая ее пипкою.
– Смотри, – зашипел он, – не переборщи.
– Я не узнаю тебя. У тебя была куча девок. Ты, Биркарт
Грелленорт, мечта и предмет воздыханий половины андалузских ведьм. Но никогда
до сих пор ты не связывался ни с какой женщиной, ни одной не дал себя
одурачить. Берегись, у тебя есть враги. Они не справились с тобой железом,
могут применить другое оружие. Ты не подумал, что та Паковна может быть
подставной? А вдруг тебя хотят покарать по библейски, рукою женщины? Панна
уделает тебя, как Далила Самсона. А может, как Иудифь Навуходоносора… Или
Олоферна?
[213]
Забыла. Ваша Библия – это страшно запутанное
чтиво. Слишком много героев, слишком много неправдоподобностей и явных выдумок.
Как по мне, так уж лучше Кретьен де Труа и другие romansero.
Глаза Стенолаза вспыхнули. И сразу приугасли.
– Любое литературное произведение, – спокойно
ответил он, – в том числе и Библия, среди моря выдумок прячет жемчужину
правды. И тут мы возвращаемся к нашему великану. Когда я его схвачу, я выжму из
него всю информацию, узнаю, что такое правда и где она лежит. Потому что он не
якобы, а действительно прибыл оттуда, из сидерической плоскости, из места, нам
незнакомого, о котором мы ничего толком не знаем. Одни, как ты знаешь, считают,
что это сфера Высшего Существа, то есть общепринятого Бога. Политеисты считают,
что это сфера многих богов, полубогов, божеств и демонов. Как оно в действительности,
не знает никто, потому что, хотя оттуда и прибывали к нам гости, туда до сих
пор никто не проник. Никто, включая твоих побратимов Longaevi и твоих чуть ли
не всемогущих Nefandi…
– Ну, схватишь ты великана, – перебила
нойфра. – И что? Если это Refaim, ты ничего из него не вытянешь.
– Вытяну. Он заключен в материальном теле, обречен на
все изъяны и недостатки этого тела. В частности, чувствует боль, которую этому
телу можно причинить. Я, Кундри, причиню этому телу боль. Причиню так, что он
пропоет мне всё на свете.
– В том числе и то, как добраться до звёздной сферы?
– Либо по крайней мере установить с ними
контакт, – подтвердил он. И сразу после этого сорвался с кресла,
несколькими шагами перемерял помещение, от гроба, прислоненного к шкафу, до
стоящего под дальней стенкой полного скелета кабана, одному Богу известно, для
какой цели служащего стихийной.
– Что может мне предложить этот свет? – повысил он
голос. – Что он может мне дать? Этот примитивный свет, в котором всё уже
поделено, разворовано и растянуто, в котором уже nulle terre sans seigneur?
[214]
Чем я могу здесь быть? Какой власти достигнуть, какого
могущества? Кафедрального каноника? Старосты и управляющего Вроцлава или
наместника всей Силезии, чем хочет привлечь меня епископ? А даже если бы я стал
епископом, кардиналом и, наконец, папою, что это за власть в нынешнее время?
Даже если удастся уничтожить гуситов, пример останется жить, идею уничтожить не
удастся. После гуситов придут другие, треснувшее сооружение Рима никогда не
вернет уже себе структуру непоколебимого монолита. Цари и князья будут падать,
как куклы, ибо что же это за власть, которую можно уничтожить порцией яда или
десятью дюймами клинка стилета. А очарованные могуществом денег Фуггеры? Они
увидят, как деньги становятся дешевле половы. Маги и чародеи? Они смертны,
очень смертны. Longaevi? Они только по названию вечные, пройдут вместе со своей
магической силой…
Грохотом прокатился далекий гром, делая паузу в речи
Стенолаза. Кундри молчала. Стенолаз глубоко вздохнул.
– Марко Поло, – продолжил он, – достиг Китая.
Португальцы доплыли до Канарских островов, до Азорских островов, до Мадейры,
собираются в океаническую экспедицию. Они верят, что там, за океаном, в
неоткрытом еще свете найдут богатство и настоящую власть. Они верят в страну
Священника Иоанна, в землю Могал, в Офир и Тапробане, собираются туда
добраться. Чтобы этого достичь, они не отступят ни перед чем. Я тоже не намерен
отступать.
Нойфра попрежнему не отзывалась. Она то щетинила свои
спинные шипы, то приглаживала их.
– Знаешь ли ты, – спросила она наконец, – кто
был последний, который говорил что-то подобное. Что интересно, в идентичном
контексте. Сумасшедший поэт и колдун Абдалла ЗахрадДин, автор книги под
названием «Al Azif», это название звукоподражательная запись отголосков,
издаваемых ночными насекомыми и упырями. В более поздних переводах фамилия
автора была травестирована на Абдула Альхазред, а название изменено на «Necronomicon».
[215]
И это прижилось.
– Знаю.
– Тогда знаешь и то, что Абдула Альхазред непреодолимо
жаждал добраться до syderium, что он не отступал ни перед чем. Он был в
посещаемой упырями пустыне Роба эльХалие, был в Иреме, искал Кадату. Погиб
жуткой смертью в 738 году, в Дамаске, среди бела дня, на глазах множества
свидетелей его разорвал и сожрал ужасный демон. Это не охлаждает твой пыл?
– Не охлаждает.
– В таком случае, – нойфра повертела
глазами, – желаю счастья. Много, много счастья.
