После двух дней тренировок я научился попадать в сарай на своей даче нестандартными способами. Сначала, как какой-нибудь падший дух из преисподней, вылезал в двадцать первый век снизу. А потом, подобно ангелу небесному, валился туда с высоты от пятидесяти сантиметров до двух метров. Убедившись, что требуемые действия получаются нормально, я из Форпоста перебрался в московский гараж, выкатил скутер и поехал в сторону центра, затем по набережной и где-то минут через пятьдесят выехал из столицы по Щелковскому шоссе – пора было присматривать место для грядущего нарушения УК, причем сразу и по валютной, и по драгметалловской статьям. Ах да, чуть не забыл – правила ношения, хранения и, возможно, применения оружия там тоже наверняка будут нарушены, причем, скорее всего, с обеих сторон.
Вообще-то подходящее место имелось недалеко от моей дачи, но именно поэтому оно и не годилось. Вот я и поехал искать другое почти в противоположную сторону. И уже под вечер обнаружил искомое примерно в ста километрах от МКАД.
Когда-то давно это было поле, а сейчас передо мной лежал заросший сорняками пустырь, с одной стороны ограниченный растрескавшейся бетонкой, упирающейся в развалины чего-то наподобие большой кирпичной коробки без окон, дверей и крыши. Метрах в пятистах от бетонки начинался редкий лесок.
Пройдясь по бывшему полю, я остановился у небольшой впадины. Глубина чуть больше полуметра, а за ней холмик примерно такой же высоты, причем расположенный так, что он закрывает обзор со стороны развалин. До бетонки метров полтораста, это тоже в самый раз. Решено: место обмена будем организовывать здесь.
Я снял рюкзак, вытащил из него аппаратуру и приступил к настройке. Но переход открыл уже не на Флиндерс, а в оружейку на Хендерсоне, причем по плоскости ее потолка. Поздоровался с поднявшим голову дядей Мишей и предложил ему осмотреть выбранное место. Наш главнокомандующий приставил к стене лестницу, а потом не по годам и комплекции бодро перебрался из прошлого в будущее. Минут пятнадцать он осматривался, а потом резюмировал:
– Нормально, подходит. Даже не обязательно корячиться, поднимая ящик с золотом наверх, его можно будет просто сбросить с полуметровой высоты, и ни от бетонки, ни от развалин этого не увидят. Значит, начинаем уже конкретные тренировки.
На них ушло два дня по времени шестнадцатого века, а потом дядя Миша позвонил потенциальному покупателю и описал координаты места предполагаемого обмена. Он был назначен на четырнадцать ноль-ноль следующих суток. Сразу после звонка я положил контейнер с аппаратурой и кристаллом в заранее вырытую на дне углубления ямку и прикрыл куском дерна. Дядя Миша минут пять вносил в маскировку какие-то только ему ведомые дополнительные штрихи, а потом портал был открыт уже при помощи дистанционного управления, и мы переместились в мой особняк на Манюнином острове.
С нашей стороны операция началась за полтора часа до назначенного срока. Сначала я открыл небольшой переходик на уровне земли и просунул туда Сашину стрекозу на тонком и прозрачном стержне. Для начала насекомое осмотрело впадину и ее ближайшие окрестности, на что потребовалось минут пятнадцать. Не обнаружив ничего предосудительного, стрекоза вернулась в шестнадцатый век, где я быстро изменил настройки аппаратуры. Теперь по координатам Форпоста дырка образовалась на полу, а в двадцать первом веке – в двух метрах от поверхности земли. За то время, что я переключал режимы, Попаданец переставил своему творению стержень с брюшка на спину и просунул насекомое в новый переход. В этот раз оно осматривалось долго, почти полчаса. Дядя Миша внимательно глядел на монитор, иногда останавливая запись и до предела увеличивая избранные места из чем-то его заинтересовавших кадров.
– Возможно, в развалинах наблюдатель, – резюмировал отставной майор. – Но в радиусе ста пятидесяти метров от точки входа ничего подозрительного не видно. Значит, работаем по первоначальному плану без каких-либо коррекций.
В соответствии с тем самым планом я переместил портал на двадцать пять метров по направлению к лесу – это было максимальное расстояние от аппаратуры, на котором еще сохранялась возможность открыть переход. Из него вновь высунулась стрекоза и продолжила свое наблюдение.
За спиной дяди Миши застыли два его мангареванских гвардейца, а за моей – Поль около конструкции из водопроводных труб, стального уголка и двух мощных пружин. На ней в полностью готовом к отправке состоянии лежали два одинаковых с виду деревянных ящика, снабженных ручками для более удобной переноски каждого вчетвером. На правом они были необходимы, потому как в нем лежало сто кило золота. Левый в принципе мог обойтись и без них, ибо содержал тридцать кило аммонала и восемь – порубленной на мелкие куски сантиметровой строительной арматуры. И, естественно, взрыватель, но он тянул не больше чем на полкило.
Рядом с Полем лежал револьвер. Причем это был тот самый «глетчер», что я когда-то сделал из пневматика. Поль так и не согласился его на что-нибудь заменить, сказав, что останавливающее действие ему в большинстве прогнозируемых ситуаций не нужно, а по точности боя «глетчер» превосходит любой короткоствол, имеющийся в нашем распоряжении. И при этом имеет очень малую отдачу, что весьма ценно для стрелка небольшого веса и тощего телосложения.
В без пятнадцати два по Москве стрекоза была втянута в нашу комнату, и я открыл большой переход в шестидесяти сантиметрах от дна выемки. Звякнула пружина, и механизм забросил туда ящик с золотом. За ним в двадцать первый век на четвереньках прополз майор, и я закрыл переход. Но почти сразу открыл другой, совсем небольшой и уже в вертикальной плоскости. Эта дырка располагалась в трех метрах от дяди Миши в сторону развалин, на склоне холмика, и была практически не видна из-под травы. Туда была просунута телекамера. В любой момент здесь можно будет открыть полноразмерный портал и оказать дяде Мише огневую или иную потребную поддержку. Ну а пока оставалось только ждать, чем отставной майор и занялся. Он разложил рядом с ящиком туристическую табуретку, уселся на нее и начал со скучающим видом осматривать окрестности.
Ровно в два, хоть часы по нему проверяй, из-за леска выехал черный мини-вэн «Хундай». Дядя Миша помахал рукой, машина остановилась, из нее вышли пять человек. Четверо остались у мини-вэна, а высокий седоватый мужчина совершенно джентльменского вида с дипломатом в руке двинулся к месту встречи. Майор говорил, что это его знакомый со времен работы в Никарагуа, только не из армейской разведки, а из КГБ. До середины двухтысячных он подвизался в ФСБ, а потом вышел в отставку и занялся бизнесом, причем – кто бы сомневался – на редкость успешно.
Надо же, подумал я, с виду совсем как человек, и даже вполне приличный. Вон какая внушающая доверие физиономия! И близко не похожа на, к примеру, рыло министра торговли обороной, при любом упоминании о котором дядя Миша начисто терял дар цензурной речи.
– Доброго здоровья, Михаил Владимирович! – поздоровался подошедший.
– И тебе, Толь Палыч, не хворать. Вот, посмотри, что я притащил. И портфельчик-то свой дай сюда, чего ему на земле стоять, еще промокнет.
Майор откинул крышку ящика. Там лежал один слиток и шесть статуэток перуанских божков.
