– Рулевой! – с трехсекундной задержкой заорал во всю глотку. – Курс двадцать четыре румба! Сигнальщик! Вымпел «Всем поворот влево».
– Есть курс вест! Есть вымпел «Поворот влево», – закричали вахтенные матросы, а правая палуба при резком повороте стала заваливаться вниз.
– Марсовые! Гафель к смене галса! Опердек, готовность?!
– Оба борта готовы! – услышал из люка голос командира пушечной палубы сержанта Новикова. И в это время из-за скал сорокашестипушечный фрегат вынырнул полностью. Увидев развевающийся на корме флаг Испанской империи, с облегчением вздохнул – точно такие же флаги были подняты и на наших судах.
– Сигнальщик, спустить вымпел «Боевая готовность»! Опердек! Закрыть пушечные порты! Марсовые, убрать паруса! – Мой голос стал хриплым, а пальцы рук, вцепившиеся в ограждение квартердека, начали слегка подрагивать, пошел адреналиновый откат. Уж очень быстро пришлось реагировать на вероятную угрозу. Если бы это были англичане или голландцы, которые ни в военное время, ни в мирное, особенно находясь на краю земли, добрым отношением к испанскому флагу не страдали, нам бы мало не показалось.
Я узнал этот фрегат. Это был тот самый «Святой Себастьян», на котором мы курсантами проходили практику и плавали к берегам Америки. Именно на нем в должности старпома должен был служить Луис. Следом из-за скал стали появляться две двухмачтовые стремительные бригантины и три толстых шхуны. Взглянув в подзорную трубу, отчетливо увидел стоящую на шканцах с поднятыми подзорными трубами группу офицеров, а среди них Луиса и своего бывшего капитана дона Переса.
В это время капитан фрегата что-то крикнул, и носовая мортирка глухо бахнула холостым выстрелом, предлагая встречным судам остановиться и лечь в дрейф. Мы и так планировали здесь остаться на ночь, поэтому приказал отдать якоря.
– Фомка! – позвал слугу, который после ужина всегда ошивался поблизости. И точно, его курчавая голова пряталась за ступеньками шкафута. – Приготовь зеленый хубон, шляпу, ботфорты.
В море, находясь на борту корабля, всегда носил походный костюм и мягкую легкую обувь. В прошлом году мастер Пьетро Муньоса из Малаги и три обувные мастерские очень неслабо заработали, сшив по моему заказу шесть сотен штанов свободного кроя, столько же курточек и глубоких бескозырок четырех разных размеров, а также сто десять детских комплектов для курсантов с заворотом на вырост. Однотонной одежда не получилась, были зеленые, серые, синие и черные костюмы, да ничего страшного, в будущем это дело поправим. А вот для снятия мерок на обувь мастеров приглашали прямо на корабли. Потом, правда, матросы и офицеры и сами стали себе заказывать нормальную обувь и одежду.
– Арсен, – повернулся к вахтенному офицеру, – прикажи готовить шлюпку, а я пока переоденусь.
К борту фрегата подошли на нашей шестивесельной шлюпке и закрепились к свисающему с перил штормтрапу. По вантам бегать не привыкать, поэтому, поправив перевязь со шпагой, наверх взобрался быстро. На палубе толпились матросы, а у перил борта встречали офицеры.
– Сеньор капитан де фрегата
[52]
! – снял шляпу и приветствовал присутствующих. – Сеньоры офицеры!
Они меня в свою очередь тоже приветствовали, а капитан, удерживая шляпу в левой руке, подошел ко мне и крепко постучал по плечу.
– Гляди, какая встреча на краю земли. А мальчик вырос и стал мужчиной. Рад видеть. Да, наслышаны мы о тебе, сеньор капитан.
– И я рад тебя видеть, дон Перес. А о чем наслышаны? – перевел недоуменный взгляд на улыбающегося Луиса.
– Микаэль! – Он посчитал своим долгом треснуть меня по тому же плечу и с той же силой. – В Сантьяго прибыл королевский инспектор его светлость дон Марко де Вальядо, герцог Леонский, он многое рассказал. А еще у меня есть что-то такое, что нужно тебе рассказать, такое!..
– Подожди, дон Марко де Вальядо уже герцог?
– Да, старый герцог преставился еще осенью прошлого года.
– Теперь понятно, Луис! – не остался в долгу и так же крепко похлопал его по плечу. На душе было радостно, настроение такое, какое когда-то было у Третьяковки в Москве, куда приехал в гости к двоюродному брату перед самым уходом в армию. Тот день остался в памяти навсегда; как только собрался входить в здание музея, в двери столкнулся со своим бывшим одногруппником Серегой, отличным товарищем. В студенческие времена мы с ним дружили и частенько неслабо зависали в разных злачных местах, но с момента защиты диплома не виделись целый год. Он распределился во Владивосток, а я остался на Украине. Мы обитали в разных точках земного шара, а столкнулись в одном месте. Нашей радости от встречи не было предела, вот и сейчас испытывал подобные чувства. С Луисом не виделся два года.
Капитан Перес приказал передать команду кораблям каравана рифить паруса и бросать якоря, а своему боцману дал распоряжение изъять из специального загона двух овец и освежевать. По поводу неожиданной встречи Перес проявил неслыханную щедрость: приказал выкатить для рядовых матросов по малому бочонку вина, а всех капитанов кораблей и старших офицеров пригласил к себе на ужин.
Пока на шкафуте собирали и накрывали стол, моя шлюпка доставила на борт фрегата Полищука, Ангелова, Кривошапко и Рыжкова. В кои-то веки сегодня мы ели не солонину, а свежее мясо и пили сухое аргентинское вино. Офицеры насытились, развеселились и заставили меня рассказать о похождениях на землях польской короны и о взятии магрибского Агадира.
Те из них, которые были помоложе, в первую очередь интересовались боевыми действиями, а те, которые постарше – объемами взятого хабара. В данном случае решил не раскрывать всей правды и серьезно поскромничал, заявив, что объем трофеев составил три миллиона, половину из которых отдал наемным запорожским казакам, а половину взял себе. И то большей частью моей долей являлись захваченные торговые шхуны и боевые шебеки. Однако даже это сообщение вызвало шок у присутствующих, которые еще добрый час обсуждали, у кого из известных семей может быть такое состояние и какие сумасшедшие деньги повезли домой дикие казаки.
Обратил внимание, что Луис все время с некоторым неудовлетворением косится на Антона.
– Микаэль, – не выдержал он, толкнул меня локтем и тихо спросил: – А что здесь делает кирасир Антонио?
– Это мой офицер в звании команданте, командир морского десанта, – пожал я плечами.
– Так он разве дворянин?
– Да, Антонио Полищук дворянин, ручаюсь. В противном случае я бы его за этот стол никогда не посадил.
– А почему об этом никто раньше не знал?
– Да я и сам об этом не знал. Обстоятельства у него сложились так, что он прятался.
– Ах, вот в чем дело! Что-то такое и раньше слышал, но думал, что он бывший крестьянин.
– Дворянин. И я принял у него вассальную клятву. К твоему сведению, в Польше развелось мелкого безземельного дворянства поболее, чем ныне в Испании. Правда, сейчас Антонио после всех этих походов стал вполне обеспеченным сеньором и в Новом Свете планирует обзавестись землей для крупного поместья.
