– Неплохо! – Захмелевший Луис стал разговаривать громче, чем привлек внимание сидящих за столом. – О, как бы и мне хотелось вместе с тобой побывать в Агадире! Постой-постой! А сеньорита Мария Полищук, одна из воспитанниц ее светлости доны Аугусты, герцогини Астурийской, это не его родственница?
– Это его сестра. Но откуда ты о ней знаешь?
– Сестра?! – удивленно спросил Луис и замолчал, наклонился над столом и встретился взглядом с Антоном. – Ах да! Я же хотел тебе рассказать, что был представлен принцессам: твоей супруге, сеньоре Люба, и сестре, сеньорите Таня. Ангажировал кузину дону Розарию на бал, в дом ее светлости. Герцогиня проводит приемы два раза в месяц, приглашает молодежь из высшего света, особенно армейских и морских офицеров.
– Прошу прощения, дон Микаэль, так вы принц? – встрял в разговор один из сидевших напротив капитанов.
– Да, только в царстве Московском мой титул называется – князь. Но обращайся ко мне привычным образом, сейчас я принял подданство испанской короны и владею феодом Картенара на острове Ла Пальма. Кстати, хочу выкупить у казны весь остров.
– Да, да. Очень недурно, – покачали головами старые мореманы.
– Так как там себя чувствуют наши милые сеньоры и сеньориты? – с нетерпением толкнул локтем Луиса.
– Жаловались кузине, что ее светлость излишне строга с воспитанницами. Но дона Розария говорит, что и сама под Акульим крылом побывала, так что рекомендует терпеть строгие правила. А вообще, чего там терпеть, это не у нас в школе по вантам прыгать. Они купаются во всеобщем внимании, за ними ухаживают знатные особы, впрочем, других в доме герцогини и не бывает. У незамужних сеньорит поклонников много, принцессу Таня, например, обхаживают со всех сторон, но она неприступна, объявила, что помолвлена. Однако дон Рафаэль граф Ла-Корунья надежд не оставляет.
– Ну и каковы успехи ухажеров? – спросил и при этом заметил, как напряженно застыло лицо Данко.
– Слабые, – с сожалением вздохнул Луис, а затем стал громко шептать: – Слушай, представь меня брату Марии, сеньору Антонио, а?
– И ты туда же?
– Угу, его сестра мне нравится. – Луис помолчал, подставил кубок повеселевшему Данко, который сидел на разливе, толкнул меня локтем и спросил: – А ты не знаешь, у нее есть приданое?
– Конечно есть. Думаю, брат ей тысяч десять выделил.
– Двадцать, – громко сказал Антон, который прекрасно слышал громкий шепот Луиса, затем повторил: – За своей сестрой даю приданого двадцать тысяч серебром.
– Ого! – зашумели старые мореманы, внимательно слушавшие все, что говорилось за столом, а капитан Перес продолжил:
– За такие деньги даже в метрополии можно неплохую гасиенду
[53]
выкупить, а на Майорке и того солиднее, не говорю уже о землях Нового Света.
Луис и Антон выбрались из-за стола, отошли к перилам и о чем-то долго говорили. А мы засиделись до полуночи, рассказывали друг другу разные истории, в том числе о двух пережитых штормах. Наконец старший застолья разрешил убираться восвояси, и мы под светом масляных фонарей тепло распрощались.
Отдыхали часов шесть, а с якорей снимались с рассветом.
– И что, нашел себе зятя? – спросил Антона, когда рано утром, отсалютовав на прощание холостыми выстрелами из мортирок, мы отправились в путь.
– Нашел, – ответил он серьезно, – Дона Луиса знаю давно, он немного заносчив, но человек чести. И бабник, конечно, приличный, но семью будет блюсти. А еще знаете, сир, я очень рад, что моим зятем стал дворянин хорошего рода. Эх, разве мог я подумать всего два года назад… И все благодаря вам, сир.
– Все, что имеешь, мой друг, ты заслужил.
Дальнейший путь по проливу требовал повышенного внимания, так как добрые миль восемьдесят прохода часто были шириной чуть более одной мили. Кроме того, непостоянные течения на этом узком участке тоже не добавляли спокойствия. Наконец на четвертые сутки путешествия пролив стал резко расширяться, и к полудню мы вышли на просторы Тихого океана.
Здесь движение уже стало более оживленным, начали чаще встречаться шхуны, бриги и флейты под испанскими флагами, торговцы объединенных провинций и даже португальцы. Порт города Вальдивия миновали ночью, решил за пополнением припасов сюда не заходить. Узнав, что в Сантьяго де Чили находится дон Марко герцог Леонский, который мне кое-чем был обязан, решил свои планы немного скорректировать. Не то чтобы не мог разобраться с проблемами самостоятельно, наоборот, недорого выкупить кусок безлюдной пустыни не составляло никакого труда. Но следовало попытаться посетить столицу и у властей Новой Испании, будущих соседей, получить протекцию от официального инспектора короны, а это стоило дорого, по крайней мере, не один миллион талеров. А еще лучше было бы при определенных обстоятельствах привязать дона Марко к себе. Материально.
Через четверо суток хода на траверзе правого борта возникли глубокая бухта и каменные стены мощной припортовой крепости города Вальпараисо. Благодаря попутным течению и ветру на тысячу сто миль пути мы потратили времени ровно столько, сколько и на весь трехсотдесятимильный Магелланов пролив.
Трехдечный
[54]
девяностопушечный галеон и оба сорокапушечных однодечных фрегата, которые на сей раз сопровождали королевского инспектора, еще стояли в порту. «Тисифона» и «Ирина» остались на внутреннем рейде, я же свою «Алекто» подвел к причалу, где тут же был встречен патрульным офицером и портовым распорядителем. Предъявив патент и задекларировав пополнение запасов, выяснил, что его светлость герцог Леонский ныне гостит во дворце губернатора Вальпараисо. Таким образом, в Сантьяго, который находился в ста километрах от побережья, ехать не пришлось.
Вероятно, о прибытии в порт всех кораблей губернатору сообщали немедленно. Иначе не объяснить того, что пока я не перепоручил приставучих купцов Сорокопуду, возглавившему корабельных боцманов, и пока собрался во дворец, прошло всего минут тридцать, однако меня уже ожидали, и в кабинет губернатора Фернандо ди Марчена сопроводили, как только попал в приемную.
Караульный пехотный тенант
[55]
коротко взглянул на патент и кивнул на вход. Два кирасира широко распахнули двухстворчатую дверь, в которую тот сразу же вошел и громко объявил:
– Ваша светлость! Ваше превосходительство! Капитан Микаэль де Картенара по вашему распоряжению доставлен, – после чего вышел и кивнул мне: – Прошу вас, сеньор.
Меня, конечно, никто не доставлял, я сам пришел, но тем не менее я поправил шпагу, одернул парадный хубон и вошел в неширокий, но длинный, как тоннель, кабинет. Высокие окна были остеклены, а не прикрыты деревянными шторками, поэтому помещение хорошо освещалось полуденным солнцем. Рядом со столом стояли и смотрели на меня два мужчины среднего возраста. В одном из них в богато расшитом золотом красном камзоле я признал дона Марко, лицо его было удивленным. Второй мужчина невысокого роста, в генеральском мундире, со слегка побитой сединой шевелюрой, усами и бородкой клинышком, вероятно, и являлся губернатором.
