Книга Славия. Рождение державы, страница 104. Автор книги Александр Белый

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Славия. Рождение державы»

Cтраница 104

В течение последних ста лет польские гусары считались лучшими в Европе, а главное, непобедимыми конными подразделениями. Их приглашали на службу фактически все католические монархи. Впрочем, царь Московский тоже приглашал. Но особенно они заявили о себе как о непобедимых в период Тридцатилетней войны [42] .


Увидел, как Антон стал рассматривать воинов в подзорную трубу. Раздвинул и свою, решил полюбопытствовать, есть ли там кто-нибудь из моих знакомцев.

Хорунжего с высоким белым султаном на шлеме, укрытого леопардовой шкурой, когда-то видел в Кракове, но лично знакомы не были. Мелькнуло еще несколько полузнакомых лиц, но никого близко не знал.

Следом за панцирным клином гусар пристроилась толпа – сотни две легкой конницы. Ох, ничего себе, сколько шляхты собралось! Казалось бы, крепость совсем небольшая, и где они там только размещались? Это же сколько ланов и помещичьих усадьб сегодня поменяют хозяев?!

В том, что будет именно так, нисколько не сомневался. Но волновался, конечно. Все-таки это наш первый бой. Нет, в боях мои ребята уже бывали. Даже оба вестовых казачка если еще не воевали, то крови все равно не боятся. В казацких семьях обычно выдают боевой нож и ставят руку «на удар» с шести лет – тренируют резать головы баранам.

Сейчас стоял на правом фланге рядом с фургоном и искоса бросал взгляды на своих лыцарей. Да, волнение было и на их лицах, но страха не видел, вели они себя в строю спокойно и уверенно. Лошадки вначале расслабились и все это время, склонив голову, разыскивали среди пожухлой травы зеленые побеги, сейчас же встрепенулись, подобрались, видно, почувствовали напряжение всадников, готовивших к бою собственную душу.

Хорунжий, который вывел вперед свою кобылу и толкал перед строем речь, положенное знамя в руках не держал. Таким образом, он выказывал своему противнику, то есть нам, пренебрежение, а шляхта ржала, держась за животы. Впрочем, хоругвь-то Конецпольских. Очень может быть, что для исполнения сего гнилого дела его мосць мог знамя и не выдать.

Мы действительно, если сравнивать с троекратно перевешивающим силой противником, внешне выглядели смешно. Но я верил в своих людей и свое оружие, точно так же, как они верили в меня. И выступать перед строем, что-то говорить мне тоже было не нужно, мы уже наговорились. Целый год готовились к этому дню, теперь наступил экзамен.

Казалось бы, пока они там смеются и базарят не по делу, их можно было бы накрыть, разбить и рассеять. Но с точки зрения рыцарского этикета это неправильно, мою фамилию станут полоскать на каждом углу. Нет, мы уже сделали свой ход, очередь за оппонентами.

И вот этот миг настал. Броневой клин ударил копытами и, сотрясая землю, нацелился пиками в середину нашего жиденького строя. Антон на полкорпуса выдвинулся вперед и стал ловить мой взгляд. Сегодня ударным кулаком будет командовать он. Я же, как правофланговый, пойду в тылу наступающей группы. Посмотрел на него, глубоко вдохнул, затем резко выдохнул воздух и кивнул.

– Внимание! Товарищи лыцарский корпус! – заорал он во всю глотку. – Ряды сдвой! К бою!

Вторая шеренга вклинилась в первую, и все развернули лошадей чуть правее. Все, кроме меня, вытащили из чехлов винтовки, щелкнули курками взвода и стали выбирать надвигающиеся цели. Никто не целился в середину, центр клина должен был лечь под перекрестным огнем пулеметов.

– Пулеметы! По четыре магазина! Лыцари! Полный магазин! – продолжил командовать Антон и на несколько секунд замолчал. Дистанция до противника двести пятьдесят метров, двести, сто пятьдесят! – Огонь!!!

Залп грянул нестройно. Молодцы ребята, значит, не просто нажали на курки, а стреляли прицельно. Одновременно, словно швейные машинки в ателье, застрочили пулеметы. Где-то над нашими головами, набрав самую верхнюю точку взлета, душераздирающе завыли мины. Наши лошади к этому привычны, а вот ваши – нет. Это вам не крылья гусарские.

Для самого хладнокровного воина семнадцатого века, не подготовленного к восприятию последствий действия моего оружия, сейчас на поле боя наступил сущий ад. Пули со стальными сердечниками прошивали кирасы и сметали гусар с седла. Передние лошади стали нырять головой вниз и на полном скаку опрокидываться на спину, всадники валились на землю и были затоптаны разогнавшимися задними лошадьми. Сквозь звуки стрельбы над полем боя слышались грохот падающего железа и крики отчаяния.

Часть лошадей от минометного воя взбесились, стали метаться из стороны в сторону. Даже татарочки моих вестовых дико ржали, припадали на передние ноги, а затем понесли в поле. При этом лица Паши и Славки, которые во время построения бронированного клина противника пытались демонстрировать невозмутимость смертников, после нашей стрельбы выглядели ужасно удивленными и испуганными.

За одну минуту прозвучало тысяча шестьсот пулеметно-винтовочных выстрелов. Весь фронт вражеского наступления оказался завален трупами и ранеными.

Данко тоже не спал. Минометный удар был нанесен по всем трем башням. Наиболее удачным оказался огонь левофлангового миномета, его четвертая мина вызвала очень мощный взрыв, видно, попала в бочонок с порохом. В результате половину башни разметало по округе, а часть стены, примыкавшая к ней, обрушилась в ров.

Правофланговый тоже неплохо поработал. Где-то на десятом выстреле жерло пушки, которая смотрела на подход к мосту, клюнуло вниз. И только из-за того, что зацепилась лафетом, который задрал хвост высоко в небо, она не слетела с башни.

Наиболее слабый расчет оказался на среднем миномете. Они швыряли мины и внутрь крепости, и под стену, но чаще всего в ров. В общем, совсем не туда, куда надо. Но швыряли очень быстро, мин выплюнули раза в два больше, чем прочие стволы. Хорошо, Данко перенес огонь всей батареи на центральную башню. Очень скоро надвратная пушка обрушилась вместе с воротами, а механизм подъема моста был разбит, даже натяжные цепи слетели.

Не дожидаясь, пока окончится минометный налет на башни противника, Антон, как только сам лично отстрелялся из винтовки, вбросил ее в чехол. Тут же правой рукой вытащил из ножен шашку, а левой – револьвер из кобуры. Шашкой завертел над головой, и мы сквозь шум и взрывы смогли разобрать его голос:

– Шашки наголо! В клин!

Все тут же повторили его манипуляции с оружием, вытащили и подняли вверх клинки. В это время откуда-то вернулись на взбрыкивающих лошадках Паша и Славка. Я крикнул им обоим: «Рядом со мной!» – и старшему вручил пику с родовым гербом.

– Марш-марш! – раздался крик Антона, и мы тронулись вперед на хаотически мечущуюся толпу противника, постепенно набирая ход. Центр шеренги пошел прямо, а фланги – наискосок, на сближение друг с другом. И уже на двадцатом скачке лошади меня с вестовыми плотно зажали внутри коробочки ударного клина.

Пройдя краем мимо горы трупов и агонизирующих тел некогда великолепных воинов и прекраснейших лошадей, мы врезались в деморализованную толпу противника, как горячий нож в масло. Лично мне достался всего один легкий конник, которого просто снял из револьвера, а также раненый, но яростный латный рыцарь, который пытался достать знаменосца Пашу длинным кончаром. Его я заколол шпагой. Больше мне повеселиться не удалось. Не дали.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация