– Но как человек он мне понравился, – продолжал Иван, – мы с ним полдня проговорили. Ему кто-то что-то и о тебе наговорил, но, видно, хорошее. Все удивлялся, как столь молодой идальго может быть таким удачливым. Эх, если бы он только знал, как я сам тебе удивляюсь, – хлопнул меня по плечу земляк, – пошли, заберешь свои деньги.
Закинув мешок с деньгами на плечо, я на минуту остановился. После этих новостей осталось какое-то ощущение пустоты, сознание многоопытного мужчины, повидавшего жизнь, ушло в тень. Только слабые струны совсем еще молодой души тренькнули расстроенно и глухо.
Глава 2
Не сразу мы присоединились к эскадре и не сразу вышли в море. Пока находились на внутреннем рейде, нас три дня гоняли по вантам на мачты и реи, и только затем фрегат совершил первое двухдневное каботажное плавание с выполнением различных эволюций. Очень хорошо помогало то обстоятельство, что на судне оставалось тридцать шесть старых матросов, глядя на которых молодые дворяне изо всех сил старались не потеряться и не отстать.
За собой, для упражнений по орудийной стрельбе, мы притащили на буксире какой-то двухмачтовый тендер – совсем старую лоханку. Каждый из нас и заряжал орудие, и банил, и трижды производил выстрел. Не так-то просто, скажу вам, потопить деревянный парусник, мы в него столько ядер всадили, почти в упор, а он все не хотел тонуть.
Вспомнил, как недавно на верфи сняли со стапелей точно такой же красавец-фрегат. Тогда, глядя на пятьдесят две махины-пушки, подумал о возможности их замены на шесть-восемь простейших трехдюймовок Барановского модели девятнадцатого века, установленных поровну с каждого борта. При правильных боеприпасах этот фрегат был бы непобедим даже для двух линейных кораблей. Такую пушечку, причем более серьезного калибра, мне изготовить – элементарно. Есть проблема с нарезкой ствола, но лет за пять-шесть совершенствования станочного парка и инструментального производства проблему выведем в разряд вопросов и решим.
Ничего более интересного придумать не смогу по простой причине – не хватает знаний. И с боеприпасами тоже придется серьезно поэкспериментировать, несмотря на то что, например, технологию изготовления бризантного или фугасного снаряда, а также минометной мины представляю неплохо. И все же компетенция моя в этом деле – слабенькая, только кое-какие вершки. Однако дилетантом себя не чувствовал, так как на основном производстве химкомбината, где многие годы довелось трудиться главным механиком, выпускались не только сельхозудобрения, но и совершенно определенные взрывчатые вещества. В законсервированных цехах военпрома стояло оборудование для производства патронов, мин и снарядов, на котором мои люди периодически производили плановые регламентные работы.
Еще вспоминалась увиденная когда-то в Севастопольском музее Черноморского флота короткоствольная лафетная карронада с винтовой регулировкой подъема ствола. Эту изготовить совсем несложно. Кроме того, что она более проста в обслуживании, ее скорострельность в четыре раза выше любой современной пушки. Сейчас даже этот примитивный ствол может не просто произвести революцию в тактике морского боя, но и обеспечить гегемонию любой морской державе.
А еще пулемет требуется, и не только в пехотные части. Обязательно нужно установить хотя бы по одному на бак да на корму каждого крейсера.
Естественно, пулемет в привычном понимании этого слова серийно не смогу запустить и за десять лет. Впрочем, если поднажать, то смогу, но считаю это сейчас ненужным и вредным. Незачем гнать лошадей, уж лучше пусть будет задел на перевооружение нормальным автоматическим оружием для будущего поколения, а мы и с картечницей Гатлинга поставим всех на уши. Шестиствольную картечницу изобретения того же девятнадцатого века неплохо однажды рассмотрел, но уже в Брюссельском музее.
Будущему моему флоту на первом этапе нужны именно небольшие быстроходные крейсеры, а большие линейные пока без надобности, разве что придется продумать вопрос доставки десанта.
Не откладывая мысли в дальнюю ячейку черепной коробки, в тот же вечер приступил к созданию схем и чертежей.
Не знаю, стоит ли заниматься гладкоствольной дульно-зарядной карронадой, но сначала вырисовал все ее элементы. Пусть на всякий случай будет. Определился с размерами ствола: длиной, толщиной стенок и калибром сто пятьдесят миллиметров, затем вычертил схему скользящего деревянного лафета с системой креплений. Потом посмотрел на листочки с эскизами, на каждом из них поставил в верхнем правом углу знак вопроса и отложил в сторону. Вероятней всего, свой будущий флот этой пушкой оснащать не буду, но вот на быстроходный флейт, который собираюсь заказать на Малагской верфи, поставить ее было бы неплохо. Но – тайком.
Элементы казнозарядной пушки и картечницы чертил уже без всяких вопросов. Глубокой ночью два десятка листов чертежей и эскизов, готовых для изготовления деревянных макетов, легли в ящик секретера, пополнив чертежи восьмидесятимиллиметрового миномета, револьверов велодог и кольта с откидным барабаном, а также винтовок – с рычажным затвором и трубчатым магазином типа винчестера-семьдесят три и револьверной.
Вот и все, бризантные или осколочно-фугасные снаряды на корабле противника шороху навели, картечницы предабордажную зачистку обеспечили, а на абордаж, если надо, военные морячки пойдут с револьверами да палашами, добить то, что останется.
Совершенно очевидно, что мой флот со специально подготовленными экипажами кораблей, оснащенный и вооруженный подобным образом, не сможет победить ни одна страна мира.
Но это вопрос будущего, а сейчас наш фрегат возвратился в порт Малаги, чтобы присоединиться к Императорской эскадре.
Не все отправятся в дальний поход. Один курсант сорвался с канатов и разбился насмерть, а еще двое тут же написали рапорт об отчислении. Мой офицер-наставник говорил, что для наших восьмидесяти восьми курсантов это нормально. Обычно в таких случаях уходят три-четыре человека из ста. Ибо убивать противника, командуя пушкарями и картинно размахивая шпагой, – это одно, а натурально умирать самому – совсем другое.
Какое будущее ждет этих ушедших? Да никакое. Говорят, большинство из них (чтобы вместе со своей тушкой не притащить в родительское гнездо кусок позора) даже домой не возвращаются, а сбегают в Вест-Индию или Новый Свет. Правда, встречаются единицы, которым и на это наплевать.
Мы с Иваном расстались в порту еще пять дней назад. Нет, он не провожал меня, он отправился во Францию, взяв помощником Антона.
Сейчас, после войны, каботажные суденышки ходили туда регулярно.
Изначально это путешествие было именно в моих планах, рассчитывал совершить его сразу же по окончании школы. Но у меня появился разумный и деятельный ближник, который предложил этот мешок взвалить на собственные плечи. Почему бы и нет? Тем более что у него там имелись свои завязки, оба бывших пленника, с которыми работал в Толедо, оказались родом из Марселя.
Собственно, мне предстояло выкупить из рабства сотню молодых парней православного вероисповедания. Сделать это можно было на рабских рынках Порты, а Франция на протяжении столетий, фактически до начала двадцатого века, была ее верной союзницей. Французские купцы беспрепятственно шастали по всем турецким портам.
