– Не возражаю, – сказал ему, – но ведите себя корректно.
Ворота были закрыты, но у входа в калитку нас встречали молодой эфенди и евнух-толмач. Мы представились, а они, увидев грамоту великого визиря, тут же дважды поклонились (нам коротко, а грамоте почтительно) и через внутренний двор повели в центральную башню.
Комендантом крепости оказался некий Джунаид-бей, мужчина лет сорока. О возможном нашем прибытии и о целях похода он давно знал и очень рассчитывал на благоприятный его исход. Как стало понятно, не только (или не столько) из патриотических побуждений, сколько из-за того, что весь полученный от меня налог пойдет в копилку его отряда. Оказывается, султан султанов, хан ханов, предводитель правоверных и наследник Пророка опять забыл выдать годовое жалованье пограничным отрядам. Вот они и выживали кто как мог.
– Можете даже не сомневаться, уважаемый Джунаид-бей, все свои обязательства, безусловно, выполню. И вообще, надеюсь на очень долговременное сотрудничество.
Было видно, что мои слова ему понравились. Выполнив все официальные процедуры, он нас не отпустил, а усадил за стол, две рабыни с азиатской внешностью притащили разные сладкие вкусности и одуряюще пахнущий кофе. В общем, комендант мне показался человеком спокойным, незаносчивым, вполне себе нормальным и адекватным. Таким, с которым можно иметь дело. Только немного назойливым и прилипчивым, уж очень хотел знать, что делается в мире, а главное, кто с кем воюет.
Кроме нас четверых, в его кабинет набилось около десятка сухопутных офицеров и три морских капитана. А что? Кинотеатров и телевизоров нет, а здесь живое радио из Франции приехало, вещающее на родном, турецком языке.
Засиделись до сумерек, мне предоставили возможность исполнять роль главного сказочника. Вот уж довелось языком помолоть. А что мужскую компанию интересует? Правильно, война, деньги и женщины.
Довелось вспомнить все, о чем читал в европейских газетах. Особенно присутствующим понравился рассказ об ограблении некими ворами испанского банка. Услышав же размер украденной суммы, вначале все находились в прострации, затем радовались, как дети. И не чьей-то удаче, а тому, что обворовали именно испанцев.
Язык к моменту прощания уже болел (образно говоря), зато мы обогатились знаниями о положении дел в Московии, Речи Посполитой и Запорожской Украине. В итоге договорились, что один из присутствующих, ногайский бек, покажет место выпаса для лошадей, а также территорию для летнего лагеря, отведенную моему отряду. В будущем туда будет свозиться разное добро, станут доставляться переселенцы (рабы – в интерпретации османской стороны).
По окончании переговоров, как только сели в шлюпку, отдал команду капитану Рыжкову швартовать «Ирину» к пирсу, выводить лошадей и выгружать повозки. Потом, правда, возник небольшой спор о том, кто именно отправится с ними в ночное – хотели все, поэтому десятникам пришлось тянуть жребий.
В поход выступать решили с рассветом.
– Ну ты и жук, Михайло, – выговаривал Иван. Его вороной коняга вышагивал справа от моей Чайки. – Это же надо умудриться – сделать из вражины-турка пособника в своих делах. Эх! Если бы они только знали… Но как мы их, а?!
Правильно, Иван. Тот Михайло, которым я был еще два года назад, до такого решения своих вопросов никогда бы не додумался. Если бы ты только знал, что многие люди будущего впитывают циничность и беспринципность с молоком матери, а человека порядочного, справедливого и честного считают лохом обыкновенным, ты бы ужаснулся.
По удивленным взглядам, которые на меня иногда бросали бойцы, было понятно, что весь этот проход через вражескую территорию и свободное общение с османскими офицерами их не слабо шокировали. И это несмотря на то, что все наши шаги были заблаговременно продуманы и доведены до сведения личного состава. Наверное, одно дело – понимать умом, а совсем другое – действовать.
Мы выступили, как и планировали, с рассветом. Высадились на берег, как только начало сереть, и выгрузили походные пожитки. Все три корабля на рейде сцепили бортами, оставив под командой боцмана Славова девять человек караула.
Издательской компашке Карло Манчини, дабы дурью не маялись, поручил отлить новый шрифт и приступить к выпуску букваря на новом славянском языке и арифметики. Стаса тоже хотел оставить, но Антон его пристроил на время рейда к минометной батарее в качестве «старшего куда пошлют», поэтому вмешиваться не стал.
К этому времени на выделенную нам площадку, находящуюся в двух километрах от крепости, из ночного пригнали табун. После двухнедельного болтания в море, в тесноте надтрюмной палубы, простор ночной степи и свежесть трав помогли нашим лошадкам восстановиться, и сейчас они выглядели здоровыми и резвыми.
В табуне насчитывалось семьдесят четыре лошади, шестьдесят строевых и четырнадцать тягловых. Седла были загружены на повозки еще с вечера, поэтому наши приготовления оказались недолгими. Маршрут наметили давно, план похода неоднократно обговаривали, оставалось только воплотить планы в жизнь.
Командовать на марше приказал Антону, посчитал неправильным, что капитан должен служить у полковника попугаем. У каждого из нас были свои функции, и каждый должен был заниматься своим делом, мы же с Иваном возглавили походную колонну, и все.
Когда полностью рассвело, мы уже находились далеко от Хаджибея. Перед глазами раскинулась бесконечно ровная пожелтевшая степь с частыми кустиками еще зеленого ковыля и листиками подорожника. Приказал остановить колонну, слез с Чайки, раскинул руки и упал лицом в чудно пахнущую траву.
– Земля моя родная! Как счастлив обнять тебя!
Пролежал так минут десять, вдыхая запах полыни. А когда встал и оглянулся, то увидел, что в порыве своем был далеко не одинок. А могучий и грозный Иван вообще отвернулся и смотрел в небо влажными глазами.
Никаких неприятностей от мелких ногайских родов мы не ожидали. Слух о наемниках-французах с грамотой великого визиря, идущих за добычей в Украину, разнесся по степи еще вчера вечером, и, думаю, вряд ли кто рискнул бы напасть на отряд, благосклонно принятый местным беем. Но Антон все равно отправил по пути следования дозор из шести всадников: два спереди и по два на флангах. Следом за ними на дистанции метров в двести шел боевой дозор также из шести кирасир, а замыкала колонну четверка арьергарда.
Если бы мы планировали просто быстрый рывок и захват подлой души Собакевича, мы бы шли напрямик по Междуречью и не тащили обоз. Но лично я вынашивал более обширные планы, поэтому мы повернули восточнее, в направлении Запорожья. Южный Буг рассчитывали форсировать в месте слияния с рекой Мертвовод, в районе запорожской крепостицы Соколец. Это были родные места покойной супруги Ивана Бульбы.
Сейчас эта степь заселена мало, весь мирный народ давно был вытеснен в результате войны за обладание Правобережной Украиной между Московским царством и турецко-татарской коалицией. Но через год-два война окончится, сторонами будет подписан мирный договор, по решению которого заселять и осваивать эти места как татарам, так и казакам будет запрещено. Плодороднейшие земли между Дунаем и Бугом станут безлюдными на долгие десятилетия. Разве что сделаются прибежищем грабителей да различных бандитских отрядов как с одной, так и с другой стороны.
