Неужели так и сидел в темноте? И мы его не заметили?
– Привет!
Мы хмуро изучали незнакомца. Он виновато улыбался. Я рассмотрел, что из дырки в его матерчатом башмаке торчит грязный палец.
Типичный галактический бомж.
– Не угостите… – зыркнул в сторону минералки.
Мы переглянулись. Совестно отказывать убогому в глотке воды.
– Есть… куда лить? – спросил Васька.
– Конечно! – бомж с готовностью протянул из-за спины одноразовый пластиковый стаканчик.
Лубенчиков нацедил половину. Всё-таки по цене это дороже марочного вина!
Мужчина глотнул. Изумлённо выпучил глаза. Фыркнул, отплевываясь.
Ну и наглец!
– Что это? – спросил, утираясь.
– Вода, – свирепо прищурился Васька. – И, между прочим, по пятьдесят кредов за бутылку!
Сунул ему этикетку под нос.
Бомж растерянно моргнул:
– Извиняюсь. Не думал, что кто-то заказывает такое дерь… дорогие напитки.
Он замолчал, растерянно переминаясь.
– Что-нибудь ещё? – сухо уточнил Бинк. – Сорокалетнего шеанийского ликёра? Или дать тебе тысячу на карманные расходы?
– А из еды вы ничего не заказывали? – выпалил бомж.
Вот и проявляй к людям доброту.
– Пока ничего, – ледяным тоном ответил Васька.
– Возьмите пирожки. Они тут всегда свежие. Вкусные и дешёвые!
Я хмуро заглянул в меню. Ага, вот – «Песня кочевника». Название странное, но, правда, дешёвые. За целый поднос – пять кредов. Переглянулся с Бинком. Может, взять – чтоб этот голодающий отвязался?
Хоббит пожал плечами.
– Один поднос пирожков! – махнул я бармену.
Пришлось обождать пару минут.
Всё это время нищий сидел на железном стуле, который он позаимствовал у соседнего столика, и лучезарно нам улыбался.
Мы терпеливо помалкивали. Только Васька нервно скрёб ногтем крышку стола.
Наконец явился робот-бармен:
– Приятного аппетита!
Водрузил перед нами круглый поднос. Пирожки, с пылу с жару, благоухали и заманчиво блестели коричневатой корочкой. Мы вдруг ощутили, что давно пора заморить червячка. То есть, тьфу… Не желаю знать, с чем эти самые пирожки! Но пахнет приятно.
– Вы позволите… – бомж шмыгнул ближе и деликатно выхватил обеими руками сразу штук шесть «песен кочевника».
Присел за соседний столик и, работая челюстями, утратил к нам интерес.
Мы чуть поколебались. Пирожки остывали. И Васька первым решился.
– А вкусно! – проговорил с набитым ртом.
Остальные тоже не стали медлить. Поднос опустел.
Внутри маленького шарика из теста – нежная, тающая во рту начинка. Ни на что не похоже, но довольно приятно.
Жаль, что хватает только на один укус.
Мы лениво откинулись на спинки стульев. Вроде пустяк, а сразу чувствуешь себя лучше. Кровь быстрее струится по жилам. И даже тускло освещённый зал больше не кажется таким мрачным.
– Хорошая песня, – кивнул Васька, – но короткая!
Тут он озвучил общее мнение.
– Эй, бармен, – начал Бинк, – а повтори-ка… – и махнул рукой. – Давай сразу два подноса!
Пока пирожки готовились, робот включил нам местное телевидение. Шли новости, и какой-то рябоватый тип вещал вдохновенным голосом:
– Милые друзья! Уже близок час, когда Хахир-97 подтвердит во Вселенной своё громкое имя! Плодородная почва расцветёт садами, полноводные реки будут нести свои воды… Континентальный климат, песчаные бури и другие тяжкие следствия тоталитарного режима останутся в прошлом.
– Это что, прогноз погоды? – удивился Капустин.
– Да нет же, это муадиб выступает! – объяснил нищий. И с нежностью уставился на голографическую картинку посреди зала.
Тут подоспели пирожки.
Мы съели ещё по три «песни кочевника».
В зале стало заметно светлее. Наверное, бармен что-то там отрегулировал с лампочками.
И звуки…
Странно, звуки приятно отдавались в голове.
Муадиб продолжал выступление. А я вдруг поймал себя на чувстве искренней симпатии к его одутловатой физиономии, покрытой такими родными бугорками и впадинами…
Вероятно, и остальные что-то ощутили. Я понял это по восторженным лицам.
Васька наклонил голову и высунул язык. Бинк расстегнул комбинезон и вылил себе за шиворот полбутылки минералки. А Дима свалился со стула.
Мудрость великого человека входила в нас с каждым словом:
– …Нет, не понять тупым легитимистам нашего стремления к первозданности и чистоте! Теперь даже ярые скептики признали, что цивилизация Хахира-97 не имеет ничего общего с одиозной Империей. А главное – куда древнее! И обнаруженные в Северной Пустыне окаменелые экскременты убедительно это доказывают!
– Глубоко копает, – из-под стола признал Дима.
– Он возвращает нас к истокам, – обрадовался бомж.
Васька авторитетно кивнул:
– По сравнению с экскрементами любая империя – фигня!
Я молчал, прислушиваясь к колокольчикам в голове. Потянулся к салфетке, но вдруг так захотелось чистоты и первозданности. И я вытер жирные пальцы о скатерть.
– …Культура нации – основа демократии. Мы знаем, как выросла она за последние годы! Особенно бурными темпами развивались такие исконные виды культуры, как гонки на песчаных собаках и вышивка бисером!
Я закрыл глаза.
Цветная картина вспыхнула, как наяву – в вышитых бисером санях через барханы несли нас огромные собаки. Я слышал их дыхание и явственно различал скрип песка под широкими полозьями. А где-то в прозрачных небесах, ликующий, торжественный, звучал голос муадиба:
– …Благодаря полной приватизации источников пресной воды мы уже многократно увеличили эффективность экономики. Но нам есть куда развиваться! Теперь настал черед атмосферы и океанов!
– Давно пора, – решительно сказал Бинк.
– …Прошли времена имперского гнёта, когда запасы ценного кислорода бездарно тратились на вздохи о Светлом Будущем и другие шовинистические привычки. Могу вас успокоить, сограждане, – я сделаю всё от меня зависящее, чтобы Светлое Будущее никогда не наступило!
– Теперь я спокоен, – подтвердил хоббит. А Васька от радости поперхнулся водой.
– …И галактическое сообщество, в лице своих лидеров, признало наши успехи. Как сказал старший помощник младшего секретаря посольства Соединённых Планет: «Уже близок час, когда Хахир-97 вольётся в лоно цивилизованных миров!» А я, сограждане, буду трудиться, чтобы этот последний час наступил как можно быстрее!
