Конечно, разве могли они понять. Разве могли увидеть, как с каждым куплетом волшебной реальностью, поверх ненавистных гор, проступала заснеженная степь…
– …Я вернусь домо-ой на исходе дня-а, напою-у жену-у, обниму-у коня-а!!!
Или там как-то иначе было?
Рядом донеслось тревожное бормотание Нух-Бода:
– Они спятили?
– Нет, они молятся своим богам, – нагло соврал Бинк, малость знавший по-русски.
Дорога, повисая над пропастью, шла к следующему хребту. Мы достигли его без приключений. И Дима опять негромко завёл:
– Сла-авное море – священный Байка-ал!
На большее его не хватило. В горле слишком пересохло. Я снял флягу, мы сели у обочины, и все сделали по крохотному глотку. Только кентавр, сволочь, так присосался, что я вынужден был отнимать флягу силой.
Поболтал её. Воды почти не осталось.
– Ну, ты и урод!
Хахир пожал плечами:
– Кто больше весит – тот больше пьёт…
– …И чаще получает в морду! – сердито подтвердил Капустин.
– К чему ссориться? Через пару километров дорога спустится в долину. Там из скалы бьёт источник. Пейте, сколько влезет. Вода – ледяная, кристально чистая…
– Заткнись! – мрачно буркнул я, облизывая пересохшие губы.
– Вперёд! – скомандовал Бинк и хмуро уточнил для кентавра: – Если обманул – дальше придётся ехать верхом.
– Ехать на чём? – не сообразил Нух-Бод.
– Не на чём, а НА КОМ!
– Э-э, – встревожился четвероногий, – мы об этом не договаривались…
– Так какие проблемы? – подмигнул хоббит. – Договоримся!
Теперь идём молча. Все слишком устали даже для простой болтовни. Я уже ни хрена не замечаю, кроме каменного полотна под ногами и шерстистой задницы хахира где-то впереди…
Он говорил – два километра?
Такое впечатление, что мы протопали целую сотню…
Высокотехнологичный плазмоган за спиной кажется чугунным. И даже ступни в драных кроссовках будто налились свинцом…
Страшная сила – субъективное восприятие.
Умом-то я могу понять, что одолели мы от силы километр. Но сейчас… сейчас мне хочется пристрелить лживого кентавра… Или ну его на фиг, мараться… Больше всего мне хочется с разбега прыгнуть в обжигающе ледяную воду и плавать, бултыхаться до одурения, глотать, пить… Да, пить… Вволю напиться свежей, чистой…
Стоп!
Лёха, не сходи с ума.
Вот она, реальность – горы, раскалённое полотно дороги. И крохотные фигурки, бредущие с резвостью зомби. Наверное, со стороны мы дико смешно выглядим. Угрюмые парни с грязными физиономиями и дырявыми штанами, с куртками, будто чалмы, намотанными на головы. Низенький волосатый хоббит в зелёных шортах, жилете и огромных ботинках сорок четвёртого размера. А самый главный прикол топает впереди – покрытый густой короткой шерстью, в нелепом переднике, болтающемся где-то посредине «лошадиной» талии. Лучше б штаны надел, придурок!
Теплокровное, четвероногое…
Я отвернулся. И сплюнул бы – если б мог. Не слишком это здорово, когда всю дорогу перед тобой маячат чьи-то слегка камуфлированные шерстью причиндалы.
– Славное море… священный Байкал, – едва уловимым шёпотом озвучил Дима. Но я услыхал и подхватил тоже почти беззвучно:
– Славный корабль – омулёвая бочка…
Мы едва шептали, но где-то внутри нас мощно раздавалось:
Эй, баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть недалечко!
И ясно, будто наяву, открывалась перед нами серебристая гладь, уходящая к горизонту, как огромное зеркало, отражающее облака…
Целое море. Целое, опрокинутое вниз бескрайнее небо…
Стоп.
У меня начались галлюцинации? Или там, из-за скалы, действительно…
Я растерянно толкаю Диму в плечо.
Но он уже и сам разглядел. Молчит, щурит покрасневшие, воспалённые веки.
Мы ускоряем шаг.
Дорога поворачивает, огибая утёс…
Капустин разочарованно вздыхает.
Нет, это не водная гладь. Что-то плоское, сверкающее на солнце, как жидкая ртуть, с размытыми, неясно очерченными краями.
Сначала кажется, будто оно маячит на склоне горы.
Мы подходим ближе. И понимаем, это — висит в воздухе.
Именно к странному объекту ведёт боковое ответвление дороги. Но каменное полотно обрывается шестиугольной площадкой. А зеркало парит над бездной: между ним и обрывом – не менее двух метров.
– Что за хрень? – спрашивает Бинк.
Нух-Бод пожимает плечами:
– Ничего интересного. Кажется, портал, ведущий в Дом Стражей.
– Кажется?
– Его давно не используют. Слишком он древний…
– Да неужели? – бормочу я. Как будто на этой грёбаной планете вообще есть что-то новое.
– …И нестабильный.
Мы подходим к обрыву. Останавливаемся у края и молча рассматриваем объект. Потом Дима поднимает камешек и швыряет его в зеркало. Серебристая поверхность на миг подёргивается рябью, и камешек исчезает.
Кентавр нетерпеливо перебирает копытами:
– Убедились? Обыкновенный портал. И для нас совершенно бесполезный…
– Значит… он ведёт прямиком в Храм?
– Да. Но вы разве забыли? Храм – в осаде. И через считаные дни люди Гин-Малла его возьмут.
– Ты ведь говорил, Дом Стражей – настоящая крепость…
Хахир осклабился:
– Наверное, те, кто там засел, тоже на это рассчитывают. Они слишком привыкли чувствовать себя в безопасности. Вход в заброшенный туннель так и не уничтожили – только присыпали землёй и разбили цветник… Очень трогательно, да?
– Цветник? – криво усмехается Бинк.
– Конечно, туннель давно завалило камнями. И, главное, о нём мало кто помнит… Очень подходящее обстоятельство. Поверьте, осталось дня три – не больше. А может, и меньше, если в Долину прибудет кой-какая техника… Только нас это уже не колышет! За это время успеем спуститься вниз, взять всё, что надо, и слинять из Долины!
Мы хмуро переглядываемся.
Кентавр подмигивает:
– Очень скоро мы будем далеко отсюда.
– За пределами Хахирской федерации? – сухо уточняет Бинк.
– Да хоть на другом конце Галактики! С такими деньгами легко затеряться…
Серебряный блин портала ослепительно сверкает. И медленно вращается. При этом его размытые края колышутся, будто туман на ветру…
