Им легко оставаться вежливыми. Не требуется ограничивать нашу свободу. Куда мы отсюда денемся?
Даже последний киберполицейский точно знает нас в лицо и действует строго по инструкциям. Разумеется, вчера они нас повязали. Но при этом – практически не помяли. Хотя Лубенчиков успел натрудить кулаки об их розовые физиономии.
Да, нас нельзя травмировать. Максимум, что можно – посадить на десять суток за хулиганство.
Мы – гости Императрицы…
Гости или узники?
Флаер покинул пределы столицы и доложил об этом приятным мужским баритоном.
Внизу расстилался зелёный ковер леса.
Киагра – довольно гостеприимная планета. А последние лет двести её поверхность старались освободить от промышленных предприятий и сельхозугодий. Восстановленную биосферу пересекают лишь автомагистрали и кое-где – линии монорельса на тридцатиметровой высоте.
В пределах сотен километров от столицы тянется городская зона отдыха. То и дело у озёр и рек возвышаются аккуратные корпуса туристических баз.
Симпатично. Уютно…
Одно из таких мест и указано в памяти автопилота. На главном экране высвечивается карта и зеленоватая линия маршрута. До санатория «Голубые дали» – ещё минут десять полёта.
– Ну и название, – буркнул Васька. – А нельзя было выбрать чего приличнее?
– Какие-то странные у тебя ассоциации, – вздохнул Дима.
– Обыкновенные. Просто я люблю более тёплые оттенки. Более натуральные…
– Ничего, – успокоил я, – тебе понравится.
– Главное, чтоб люди были хорошие! – поддержал Дима и выключил автопилот. Тут уже работало ручное управление.
– Полёт нормальный, – сообщил Капустин. Этой фразы я и ждал.
Рука в кармане сдвинула предохранитель на плоской коробочке.
Палец нажал кнопку.
Местная электроника действует на слегка иных принципах. Собственно, это не «электроника» в земном смысле. Хотя есть и общее.
Нас здорово тряхнуло. Дима крепко вцепился в штурвал, выравнивая флаер. Сухо доложил:
– Бортовой комп вырубился.
Энергетический импульс вывел его из строя. На время или навсегда – нам без разницы.
Главное, вырубилась вся аппаратура слежения. Когда-то Йотем трудился на местную Безопасность и отлично знает рабочий диапазон нейтринных резонаторов. Да и вообще у него золотые руки. Втиснул целый генератор в такой махонький корпус.
Жаль, использовать его можно только один раз. Я повертел коробочку в руках и швырнул за окно – туда, где проплывал зелёный ковёр леса.
Меняя курс, Дима резко вывернул штурвал.
Чёрт! Слишком резко!
Флаер накренило. Посыпались бутылки из опрокинутых ящиков – хорошо, что они не бьются. А вот Васька крепко приложился лбом о стекло. Воздух в салоне зазвенел от отборного русского мата.
Гравикомпенсаторы, к которым мы привыкли на Киагре, оказывается, не работают без компа! А пристегнуться мы не догадались…
Ещё один рывок.
Штурвал выскальзывает из пальцев Димыча.
Флаер описывает в воздухе немыслимый пируэт. И опрокидывается.
Мать вашу!
Земля и небо пару раз меняются местами. При этом нас колотит о потолок и окна. Хорошо, что они крепкие. Плохо, что земля становится дыбом, превращается в вертикальную стену…
Отчаянным броском Васька дотягивается до штурвала. Тянет на себя изо всех сил. Верхушки деревьев мелькают рядом. Что-то хрустит в панели управления…
Есть! Прямо по курсу – опять облака!
Выровнялись!
Хотя земля теперь – у нас над головой. Летим вверх тормашками.
– «Жигулями» управлять легче, – бормочет Васька. И утирает крупные капли пота.
Кое-как придаём флаеру нормальное положение.
– Куда теперь? – хмуро спрашивает Лубенчиков.
Экраны матово темнеют. Навигация не работает. И нет ориентиров.
Давным-давно под нами должна была возникнуть речная гладь. Но внизу – лишь однообразное покрывало леса.
Кажется, мы сбились с курса.
– Солнце там… – пробормотал я, – значит, север-восток туда!
Мы держимся почти у верхушек, чтобы нас трудно было засечь грависканерами и радарами. Встроенный маячок вырубился. Главная угроза – оптика спутников. Надеюсь, что облака нам помогут.
– Там! – машет рукой Дима, – что-то блестит!
Васька выворачивает штурвал – медленно и осторожно. У него почти выходит. Бутылки летают по салону, но это пустяки. Мы трое надёжно пристегнуты.
Сбрасываем высоту. И, срезав пару древесных верхушек, оказываемся-таки над рекой.
Уф-ф… Долгожданная зеркальная лента проплывает внизу.
– Теперь – как по проспекту! – радостно щурится Лубенчиков.
– Ага, – хмуро кивает Дима.
Блин, отсюда все изгибы реки кажутся одинаковыми…
Всматриваемся до рези в глазах.
Васька сбрасывает скорость. Уже едва ползём над водой. На байдарке и то бы двигались быстрее…
Этак до темноты будем здесь болтаться. Хотя… энергоэлементы сдохнут раньше.
У Васьки лопается терпение. Он прибавляет ходу. И тут я что-то улавливаю боковым зрением.
Дергаюсь в кресле, выворачивая голову под немыслимым углом.
Там на берегу мелькнуло… Человеческая фигура?
Хлопаю Ваську по плечу:
– Назад!
Лубенчиков вздрагивает от неожиданности. И закладывает такой бешеный вираж, что земля оказывается где-то сбоку, а желудки у нас подкатывают к горлу.
– Иди… от! – успевает озвучить Дима.
Зато направление – верное!
Там, у обрыва – человеческая фигурка среди деревьев. Машет руками, что-то выкрикивает.
Берег стремительно приближается.
– …! – выпаливает Васька. По-моему, он хочет снизить скорость. А управление заело.
Сейчас помогу!
Я хватаюсь за штурвал…
Когда открываю глаза, передо мной полощутся на ветру луговые цветочки. Симпатичные, желтенькие… Они совсем близко – за треснувшим колпаком кабины.
И чей-то ласковый голос доносится рядом:
– Эй, придурки, вы целы?
– Нормально, – пробурчал я, кое-как выбираясь из салона. Подумаешь, флаер метра на два ушёл в почву – просто почва здесь такая… мягкая.
Бинк качал головой и щурился – маленький, ехидный, волосатый. Да, зря я боялся, что на него свалимся. Этого обормота и линкором не прошибёшь.
