И мы мчимся следом – не чуя под собой ног, забыв про усталость – будто в костюмах с мускульным усилением.
Рвущие воздух росчерки огня каким-то чудом ещё не зацепили Тропу. Все её невидимые зигзаги пока удачно петляют между трассерами очередей.
Вверх!
Влево!
Направо!
И мы тоже петляем, бежим – нет, почти летим сквозь горячий воздух. Так, словно ангелы подарили нам невидимые крылья.
А может, нас окрыляет страх.
Если ты на прицеле у нескольких армейских излучателей, способных вдребезги разнести небольшую гору, – всё остальное теряет актуальность.
Заряд плазмы рвётся в считаных метрах, тебя едва не сбивает с Тропы – вниз, в пустоту, и рукав куртки тлеет – а ты не чувствуешь боли!
Единственное, что намертво сидит в голове, – сколько там осталось до каменной грани пирамиды?
Она – близка.
Чертовски близка!
И недосягаема.
Когда уже удаётся разглядеть крохотные трещинки на её почти идеальной поверхности, длинный плазменный трассер перечеркивает Тропу.
Вспышка, удар!
Меня подбрасывает в воздух.
Краем сознания я успеваю подумать: «Это красиво…» Рассечённая очередью Тропа вдруг становится видимой, переливается, фосфоресцируя миллионами разноцветных огней.
От нас до самой пирамиды – всё чудесно сверкает.
Так бы и любовался…
Не слышал отчаянного крика Лаг-Ни. Не думал о многосотметровой бездне, в которую я упаду.
На Тропу мне уже не вернуться – меня отшвырнуло далеко в сторону.
Значит, надо ловить мгновенья. Пусть тянутся, как резина!
Я ещё успею полюбоваться воздушной иллюминацией. Порадоваться за Ваську и Диму – каким-то чудом они ещё держатся на разноцветной сияющей полосе…
Остальных я пока не вижу…
Сияние становится нестерпимо ярким.
На долю мгновенья. А потом, будто в красивом, но жутком сне, Тропа начинает стремительно рассыпаться.
Пылающие куски разлетаются в стороны. Взрываются с хлопками, как настоящий фейерверк.
Я падаю среди них. Взрывами меня швыряет туда-сюда – как тростинку в водовороте.
Я теряю из виду товарищей.
Успеваю мысленно с ними попрощаться, закрыть глаза и увидеть Илгу.
Прекрасную, счастливую, тающую в моих руках…
Снова мы кружимся в танце, и её серые глаза блестят – только для меня. Она улыбается. А я…
Я падаю на жёсткое, шерстистое, орущее.
– Трумлю в задницу! – стряхивая меня, хрипло выдохнул Бинк.
Я попытался встать, но он крепко дёрнул меня вниз.
Остальные тоже лежали, распластавшись на сверкающем куске Тропы. Только Фэй-Тун стоял впереди, широко расставив ноги, словно капитан на мостике судна. Удивительно, что ему удавалось сохранять равновесие – наш осколок бешено вертело и подбрасывало, будто утлую лодочку в шторм.
И ещё, не знаю, как это получалось, но, двигаясь в бешеном разноцветном калейдоскопе, мы всё таки приближались к Гробнице.
Остальные куски Тропы то и дело сталкивались и взрывались. А мы успешно лавировали. И каким-то чудом – хаотичным, почти броуновским путём – продолжали лететь к цели.
Снизу уже не стреляли.
Наверное, сейчас бандиты изумлённо таращились, запрокинув головы в сверкающее небо. Думаю, они давно потеряли нас из виду. А скорее всего, и не рассчитывали, что после такого мы ещё живы.
В этом – наша надежда.
Белая грань пирамиды – уже под нами.
Так близко я вижу её не в первый раз. Пару дней назад долго рассматривал через «зум» очков. Только все равно это завораживает…
Геометрически ровный каменный склон без всяких намёков на швы и стыки – будто Гробницу высекали из цельного монолита. А ещё она – как новая! Кроме едва заметных трещин, больше ничего не напоминает о прошедших тысячелетиях.
И ни малейших намёков на окна, да и вообще на любые отверстия.
Чёрт!
Как Фэй-Тун думает проникнуть внутрь?
Наверное, и остальных терзает этот мелкий вопрос.
Бинк вовсю таращится вперёд. Но никто не осмеливается отвлекать «капитана».
С каждой секундой мы поднимаемся выше – хотя и не очень быстро, словно выныривающий из водоворота поплавок.
По-моему, юный кентавр надеется добраться до усечённой вершины пирамиды – там, действительно, большая горизонтальная площадка, я видел через очки!
А может, есть и вход…
Но лучше об этом не думать. Когда жизнь отмеряется мгновеньями, лучше не загадывать так далеко…
«Давай, Фэй-Тунчик, давай четвероногий, кудесник!»
Он опять уводит от столкновения наш «корабль».
Молодец!
Кем бы ты ни был, самозваный «послушник», сейчас мы тебе верим.
Мы на тебя надеемся! И мы готовы уже целовать камень этой чёртовой Гробницы. Если туда доберёмся!
Пускай бандиты там, внизу, боязливо топчутся перед огромной аркой входа. А мы забудем страхи. Лишь бы опять ощутить под собой устойчивую твердь! Лишь бы кончилась эта дикая болтанка и перестали рваться над ухом сверкающие осколки Тропы…
Удар!
Проклятый радужный калейдоскоп!
Толчок, от которого опять я едва не слетаю в пустоту.
Но не слетаю…
«Нормально!» – лихорадочно мелькает в голове.
Спустя миг что-то под нами ярко вспыхивает. И кусок Тропы, на котором мы ютимся, исчезает с оглушительным хлопком.
Глава 8
Падение – словно глоток свободы.
Короткой, смертельной…
Никто не издал ни звука. Даже Лаг-Ни.
Вероятно, всему есть предел. Когда эмоции зашкаливают, тебе уже не до криков.
Горло перехватывает.
Удары сердца становятся гулкими, точно работа молота…
Ты падаешь!
Как камень или сбитая птица…
И пока ты летишь, зачем орать?
Ведь ничего уже не изменишь.
Все преходяще в этом мире… Икары из нас вышли хреновые.
Метров через десять мы свалились на крутую грань пирамиды.
С такой высоты положено ломать себе кости, разбрызгивая кровь по белому камню, а вместо этого…
Что-то тормознуло нас у самой поверхности?
Я больно приложился плечом. Но не слишком сильно – так, вроде споткнулся, утратил равновесие и с размаху ударился об этот твёрдый склон.
