– Примерно так, – сказал Ярцевский и поглядел на часы. – Саня, пора, – произнес он негромко…
…Верещаев убрал с лица шарф и осмотрелся. Когда ему показали «тунгуски», он не поверил. «Тунгуски» какими-то неведомыми путями доставил Пешкалев, равно как офицерские экипажи – как раз этих людей Ольгерд видел, но принимал, естественно, просто за переселенцев, тем более что офицеры приехали с семьями и в разное время. Сейчас Ольгерд находился в некоторой растерянности, через которую прорастал гнев. На его глазах шесть этих машин уничтожили два самолета, два вертолета, больше двадцати единиц техники и двести оккупантов – за каких-то две минуты. Шесть машин, всего шесть!!! Каждая из них стоила каких-то двести тысяч долларов. Ну, пусть полмиллиона. Пусть!!! Но ведь те яхты, клубы, гулянки, бессмысленные «нац-проекты», похожие на беготню обезглавленной курицы, – перед сдачей власть дураков и подонков вбухивала на все это десятки миллионов!!! И теперь мучился и умирал русский народ, становились рабами и злополучными игрушками русские дети и женщины, вымирали русские города, вывозились русские богатства, осквернялась сама Русская земля, русская история, русская память… из-за чего? Из-за тупости и жадности кучки негодяев?! Сотни таких машин, сотни новых самолетов и вертолетов, сотни новых танков, десятки кораблей, десятки тысяч хорошо обученных солдат – не цыплят с тощими шейками и замученными глазами… все это было украдено, и Россия осталась беззащитной, и само будущее ее повисло на тонкой ниточке над жадно чавкающими слюнявыми пастями чудовищных монстров… И кто же защищает Россию? Да вот же – ее защищают адвокаты, учителя, менты, инженеры… все, кто угодно – кроме тех, кто трещал об этом и делал широкие жесты! И снова приходится воевать на своей земле…
Верещаев ощутил, как мышцы лица свело судорогой. В этот момент, попадись ему предвоенные «деятели», он бы разорвал их в клочья голыми руками и втоптал эти клочья в обгорелую землю. «Ну нет, – подумал он ясно, – если будет шанс – они не спрячутся нигде. Разберемся с пришлыми, вытащим всю сволочь сюда, с их уютных вилл в «Курвахшалых» и распнем всю эту свору – голыми и вниз головами – на московских «ежах». Или будет так – или мне не жить. Поворачивать все равно некуда».
Он подумал о своих мальчишках и девчонках. И о миллионах мальчишек и девчонок России – вот сейчас, вот в эту секунду плачущих, умирающих, растерянных, испуганных, непонимающих, бегущих, прячущихся, зажмуривших глаза, кричащих, увозимых прочь…
– Проснитесь, боги, – сказал он, поднимая голову к хмурому осеннему небу и рывком сдергивая с головы берет. – Смотрите, вот он я, стою перед вами. Проснитесь, взгляните на Русскую землю, сойдите на нее, воплотитесь в нас для мести. Я отдаю вам свое тело для этого воплощения, слышите? Помогите отстоять Родину и свершить месть над нелюдью – такую месть, боги, чтобы закачалось небо и земля дрогнула, потому что иного они не заслужили и давно полна моя чаша терпения. А потом можете убить меня, если будет нужна плата за вашу помощь. Я, Ольгерд Верещаев, посвящаю себя вам, боги…
…Как раз в это самое время стоявший у ворот давно заброшенного длинного ангара на пересечении 5 Декабря и Краснознаменной Федосов утопил в подернутой по краям ледком луже окурок и сказал подпиравшему ворота парню:
– Рафинадыч, начинаем. – Тот кивнул и исчез в темном проеме, а через несколько секунд там заработали моторы. – Ну что, – пробормотал Федосов, – настала пора сделать так, чтобы о нашем маленьком колхозе быстренько забыли…
…Колонна ворвалась в воронежскую «зеленку» вокруг ооновских миссий неожиданно. Три открытых «УАЗа», утыканные пулеметами и «ПТУРами», два грузовика с тентами, которые украшала гордая надпись КОМПАНИЯ РосДератизация, два джипа «Лендкрузер» – тоже превращенные в передвижные огневые точки. В грузовиках было по три тонны самодельной взрывчатки, их вели вовсе не смертники, а отличные водители, многократно отработавшие свои действия.
Подобного здесь еще не было. Вихри пулеметного огня смели растерянную охрану, мгновенно протянутыми тросами «крузеры» растащили блоки заграждения – и колонна ринулась по территории сеттльмента, расстреливая и взрывая все на своем пути. Через одиннадцать секунд после начала атаки первый грузовик врезался в склад ГСМ, еще через три второй въехал в холл главного офиса миссии…
…Среди погибших во время рейда (их насчитывалось около трехсот) оказались генеральный комиссар ООН Паолизи плюс почти весь его аппарат – и командующий силами UNFRF в Центральном Секторе генерал-лейтенант Твиндэм со всем своим штабом. Группа Федосова потерь не имела, как не имел их и отряд Ярцевского. Строившие схемы действий на основе «миротворческих операций» на юге и востоке, где главная опасность исходила от смертников-одиночек и ракетных обстрелов «по площадям», оккупанты оказались совершенно не готовы к классическим засадам и рейдам, к наличию у противника современных ракет, а главное – четкого плана действий. Население Воронежа тем временем грабило и растаскивало все, что уцелело на месте сеттльмента, – от канистр с водой до оружия, причем грабежи не прекратились и когда прибыли подкрепления – усиленный батальон американской легкой пехоты, усиленный батальон валлийских гвардейцев, батальон польских парашютистов под общей командой бригадного генерала армии США Ортеги. Первоначально, впрочем, прибывшим было не до местных – подобных потерь одномоментно ооновцы и натовцы не несли еще никогда.
К вечеру второго дня «миссионеры» опомнились, малость подразгребли свое и попытались образумить население, которое, казалось, сошло с ума. Началось со стрельбы газовыми гранатами по мальчишкам, разбиравшим остов «Хаммера». Пацаны с визгом и воем разбежались в соплях, но через полчаса появились с подкреплением, в старых армейских противогазах и закидали блокпост камнями и бутылками со смесью бензина и машинного масла. В ответ в них начали стрелять уже по-настоящему, и под утро в городе шел масштабный бой. Вооруженные кто чем – от пулеметов до кусков арматуры – горожане разного возраста и обоего пола сожгли больше сорока единиц самой разной техники, от джипов до танков, перебили еще около сотни солдат миссии (совершенно не считаясь со своими – впятеро бо́льшими! – потерями) и не пошли на штурм ошалело откатившихся в оборону на выжженной территории бывшего сеттльмента миротворцев только потому, что не имели ни командиров, ни плана – казалось, ими руководит какой-то инстинктивный разум, подсказывающий, что чужих надо убивать, но дальше этого не идущий. Авиаразведка засекла начавшийся из города массовый исход населения, авиация нанесла по колоннам беженцев несколько хаотичных ударов «просто так» (в коммюнике было заявлено, что удары наносились по отходящим из города разбитым частям националистов)… и совершенно неожиданно потеряла два самолета – американский и голландский «F-16», сбитые запущенными с окраины «стрелами». Помимо этого какие-то группы неплохо вооруженных и явно организованных людей – по отрывочным данным разведки, во главе с бывшим казачьим атаманом Щупаком – продолжали скрываться по периметру развалин сеттльмента, вели беспокоящий огонь, невзирая на артиллерийские и авиационные удары, а к вечеру… ахнули по площади невесть откуда взявшимся «смерчем». Дюжина ракет с четвертьтонными термобарическими боеголовками перемешала с техникой, землей и воздухом почти полтысячи «миротворцев». Оставшиеся в живых поспешно «прорвались» (их никто не задерживал) прочь из ополоумевшего города.
