Книга Месть князя, страница 34. Автор книги Юрий Маслиев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Месть князя»

Cтраница 34

Он скосил глаза на орден Красного Знамени у себя на груди и, решив, что достаточно проутюжил этого парня, который, в принципе, сразу чем-то понравился ему, изменив интонацию, продолжил:

– Его и благодари. Характеристику тебе дал блестящую, да еще и звонил. Говорит, что ты, в общем-то, готовый пилот – врожденные способности… Ну что ж, посмотрим.

Он поднялся из-за стола и протянул руку, перейдя на официальный тон:

– Товарищ Стрельцов, поздравляю вас со званием курсанта Высшего летного училища гражданской авиации! Возьмешь в хозчасти у коменданта ордер на общежитие, – тут же перейдя на «ты», продолжил он, – талоны на питание. Хотя Мирон сообщал, что человек ты не бедный… До Свердловска в Уссурийской тайге золотишком счастливо промышлял…

Заметив согласный кивок Михаила и неправильно его поняв, он строго помахал пальцем:

– Но-но, это не намек. Выпью с тобой только тогда, когда училище с отличием закончишь. Икар, итить его мать… Занятия – с первого сентября. На доске объявлений за неделю до начала занятий все будет расписано. А теперь – ступай.

Михаил направился к выходу.

– Да! – крикнул начальник вдогонку по-военному развернувшемуся новоиспеченному курсанту: – Не забудь на комсомольский учет стать – у нас это строго, и у коменданта обмундирование получи… Дерсу Узала.

Выйдя из кабинета в приемную, Михаил, обескураженный неожиданной концовкой собеседования, оглянулся на закрывшуюся за ним дверь с табличкой:

«Начальник училища Лужин Иван Васильевич»

– Ну как, – прекратив печатать, подняла голову от «Ундервуда» и спросила его с участием молоденькая секретарша, – будем летать?

– Полетаем, итить его… – передразнил Михаил Лужина.

Засмеявшись, он поцеловал в щеку зардевшуюся девушку и выскочил из приемной. Сейчас он действительно почувствовал себя двадцатилетним парнем, соответственно документам на имя Стрельцова, который достиг своей мечты – мечты любого советского парня – стал курсантом.


– Я целиком согласен с тобой, – несколько погрузневший, с проблесками сановитой вальяжности, которую придавал ему хорошо пошитый, строгий, серого сукна костюм, сказал Лопатин, забрасывая очередную рюмку янтарного коньяка себе в рот.

Друзья встретились на его квартире впервые со времени приезда в Москву. Тот здесь жил уже два года.

– Вы даже не представляете, над какой темой и с какими людьми я сейчас работаю! Нет… Михаил полностью прав: сейчас никак нельзя вырываться на запад. Во-первых, необходимо исключить любой риск… Любой ненужный риск, – поправился он, глянув на хмыкнувшего Блюма-Угрюмова. – И не смейся, Саша…

– Не Саша, а Илья! – строго оборвал его Михаил. – И я – не Муравьев, а Стрельцов. Сколько раз тебе повторять?!

– Ну хорошо, хорошо. Илья… Стрельцов, – успокаивающе добродушно махнул огромной ладонью Лопатин. – Но тем не менее ты прав. Для того чтобы без риска доставить ценности на запад, да и нас бы туда переместить не мешает, необходим самолет. Причем не какой-то У-2 на одного пассажира, а многоместный. Желательно, пассажирский или грузовой… Так как, я думаю, кроме тех ценностей, что у нас здесь находятся, – он широким движением направил свою руку в сторону шумящего за окном города, – мне понадобится еще очень много денег.

– Зачем? – искренне удивился Угрюмов. (С этого момента автор называет своих героев по залегендированным именам.) – Зачем? Неужели того, что есть, – тебе мало?

– Да, мало! – гордо окинул Евгений слегка осовевшим взглядом друзей, сидевших напротив. – Мало! – повысил он голос. – Я же говорю, вы даже не представляете, над какой темой и с какими интересными людьми я работаю! Да это переворот в науке! Но тему эту здесь, в СССР, не развивают. Финансирование нулевое. Работаем в институте над этой темой полуподпольно, параллельно с другими исследованиями – официальными и, в общем-то, пустыми… А люди какие талантливые! Особенно один – наш руководитель. Мне у него еще учиться и учиться, – вдруг заговорил он советскими штампами. – Но здесь нашу тему до конца не довести. Необходимы серьезное финансирование и свобода творчества. Поэтому все, что можно, проработаю здесь. Заодно – и наберусь опыта. А потом придется там, – он опять махнул в сторону окна, – открывать свой собственный институт. А для этого необходимы деньги, очень много денег…

– А как же твой кровный враг Троцкий? – перевел разговор Угрюмов. – Снова тебя от него отделяют полосатые столбики границы.

Михаил просто взбесился, прибыв в Советский Союз и узнав, что Троцкого вышвырнули уже из страны на Запад.

– Никуда он не денется, мерзавец, – нахмурился тот.

Напоминания о Троцком и о своем прошлом всегда портили ему настроение.

– Но я еще раз повторяю: сталинские границы охраняются очень строго, и не только пограничниками. Все жители населенных пунктов, расположенных близ границы, являются сексотами, доносят в ОГПУ не только на вновь прибывших, но и друг на друга: иначе будут арестованы сами. Нам еще повезло, что мы перешли границу на востоке и в тридцатом году, когда еще не были введены внутренние паспорта и трудовые книжки. Представьте, как бы сейчас мы смогли получить легальные документы на основе каких-то справок! А сейчас вот, пожалуйста, – он достал из кармана куртки небольшую книжицу, – читайте: Стрельцов Михаил Иванович, 1911 года рождения, социальное происхождение – крестьянин. Вот он – легальный документ, – он потряс паспортом. – Пройдет любую проверку. Таким положением грех не воспользоваться… Я должен закончить училище гражданской авиации. И впоследствии, так или иначе, будучи пилотом пассажирского самолета, окажусь недалеко от какой-либо западной границы. И спокойно, без эксцессов и нападений на аэродромы, мы проберемся на ту сторону. Тем более, зная Лопатина, я уверен, что он в любом случае не изменит своего мнения. Медицина – это его жизнь. Я не вправе его торопить. А без него я не покину Россию.

– Слушай, Илья, – Лопатин, расписываясь за себя и за Стрельцова, предложил следующее: – Если хочешь, мы с Мишей тебя прикроем, поможем выбраться. А мне нужно остаться. Я не могу оборвать разработку на самом интересном месте.

– Да нет, – отмахнулся Угрюмов. – Куда я без вас… Я, в общем, не протестовал. Ведь это и моя Родина. Эх, если бы только не эта революция… – Он тоже опрокинул в себя стопку. – Иногда мне кажется, что за эти двенадцать лет, пока нас здесь не было, все просто посходили с ума. Ведь все человеческое в этой стране попрано, все перевернуто с ног на голову… И мораль, и любовь, и искусство, и история, и наука, и любые человеческие отношения как-то до безумия зло вывернуты наизнанку, как в новелле Эдгара По, когда сумасшедшие, вырвавшись на свободу, посадили под замок своих врачей и считали, что они живут в нормальном мире. Это какое-то массовое безумие, психоз на одной шестой части суши… Я хожу по улицам, смотрю на людей. Они живут, спят, пьют, едят, любят или думают, что любят кого-то, работают, творят, пишут книги, стихи, снимают картины, поют песни… И причем многие, даже большинство, уверены, что все нормально, что все так и должно быть. И аресты, и доносы, и эта вечная, в своем идиотизме, борьба со всем тем лучшим, что отличает человека от животного – свободой волеизъявления… За всем следит и всеми руководит вождь всех времен и народов вместе со своими «опричниками». И я уверен, что если с кем-нибудь поделюсь своим мнением, то тут же окажусь в подвалах Лубянки… Все похоже на какой-то жуткий сказочный, но очень отчетливый сон про злого колдуна. Кажется, проснись – и все окажется не так. Но эти люди не проснутся. А следующие поколения, дети – тем более. Как они смогли оболванить целый народ, не пойму. Никак не пойму…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация