— Завтра приходи, после обеда решим. — Быхов внес хоть какую-то определенность в мои планы. — Мы через два дня убываем. За это время и колеса поменяешь. Только найди сервис, где наши, русские, рулят. В крайнем случае бывшие советские какие. А то нужных тебе колес у других можешь и не найти. Или скажут тебе «обожди полчасика», а сами к нашим сбегают по-быстрому, купят у них эти колеса, а потом тебе же их втридорога и втюхают. Ну пока. Не будь лохом. Держи краба.
Он протянул мне свою жесткую ладонь.
— И еще, — добавил он, не отпуская моей руки, — оденьтесь, как люди, а то в этом… — он сделал паузу, видимо подбирая слова, чтобы не обидеть, — можно и не доехать. Змей много, и прочих кусачих тварей насекомых достаточно. Снарядитесь хотя бы как приличные туристы. Понял?
Я кивнул.
— Тогда все. Бывай.
— Спасибо, — ответил я запоздало, уже в камуфлированную спину, заходящую за угол.
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.
22 год, 22 число 5 месяца, понедельник, 20:47.
Поспать мне опять не дали. Ну что за изверги? Только-только уснул, как меня тут же будить принялись с особой дерзостью и цинизмом.
— Что стряслось-то? — попытался я продрать хоть один глаз, одновременно жалуясь на свою несчастную жизнь. — Ядрен-батон
[195]
пиндосы скинули на Порто-Франко? Нет? Тогда другой причины меня будить не вижу. Я же предупредил: не будить, не кантовать, при пожаре выносить в первую очередь.
Надо мной возвышалась Ингеборге. За ее плечом стояла Роза с кружкой в руке.
— На, попей, Жорик, а то я ее на тебя уже выливать собиралась. — Роза наклонилась, протягивая мне кружку.
— Зачем? — не понял я ничего.
— Затем, чтобы ты наконец проснулся, тормоз.
Попил водички из кружки, протер глаза смоченной остатками воды подушечкой пальца. И вопросительно посмотрел на девчат, наводя фокус на резкость.
— Беда у нас, Жора, — сказала Ингеборге, — девчат украли.
— Как украли? — не врубился я в ситуацию. — Всех?
— Нет, только украинок, — пояснила Ингеборге. — Лупу отбиться удалось.
— От кого?
— Да кто их знает, — Роза подключилась к прояснению ситуации. — Катя говорит, что какие-то черные. По-румынски разговаривали.
— Героиню, значит, воспитали в нашем коллективе, — констатировало мое непроснувшееся сознание. — Это хорошо. А вот откуда она румынский язык знает?
Роза всплеснула руками:
— Жора, ты точно тормоз, молдавский и румынский — почти одно и то же.
— И что из этого следует?
— Жора, Катя Лупу — молдаванка. — Роза уперла руки в боки.
Я еще раз потряс головой, соображая. Наконец до меня дошел смысл ситуации.
— Вы в полицию ходили?
— А где ее искать тут, эту полицию? — Ингеборге развела руками.
— Блин, — чувствую, как сам начинаю заводиться, вот щас как осерчаю, мало не покажется всем, — в двух кварталах отсюда полиция. Вы что, по дороге вообще по сторонам не смотрите? Хоть бы у хозяина спросили.
— Вообще-то ты у нас муж, тебе и разруливать такие ситуации, — всунула голову в дверь Буля, блестя черным глазом.
— Сгинь, — кинул в нее мокасином.
Буля сгинула. Надеюсь, только в коридор. А сам стал делать выговор руководящему составу гарема.
— Нет, я с вами когда-нибудь разведусь на хрен. Зачем мне нужны жены, которые мужу выспаться не дают после такого тяжелого дня. Быстро к хозяину, и чтоб он эту полицию вызвал по телефону. Бикицер!
Розу от родного слова как ветром сдуло. Вот была — и нету.
Встал, кряхтя, потянулся. Старость — не радость. Помню, в юности мог легко по трое суток не спать. И ничего. А тут и суток не прошло, а весь как палкой побитый. Хорошим таким демократизатором.
[196]
Самым длинным.
Пока реанимировал себя водными процедурами, прибыла полиция. Владелец гостиницы сообщил об этом нам в номер по телефону. Ингеборге приняла звонок и как хорошая секретарша тут же проинформировала меня.
А после помогла мне одеться. Даже заботливо промокнула лысину полотенцем, констатируя:
— Скоро головой колоться будешь. Брить пора, — заметила непорядок.
— Побреешь? — спросил с надеждой. Сам я брить голову не любил. В Москве это мне делали профессионалы-стилисты в нашем же агентстве. Пользовался я служебным положением в этом вопросе.
— Побрею, — согласилась Ингеборге: — Но не сейчас. Сейчас вниз пошли, с полицейскими общаться.
И поцеловала меня в щеку. После чего вытерла мне щеку полотенцем.
Никаких полицейских не было и в помине. Были те же патрульные «подосиновики», что и везде в этом городе. Целый экипаж прикатил на сто десятом «Дефендере». Но для разнообразия командующим ими офицером была женщина. Вполне себе рыжеватый тоненький малогрудый «подосиновичек» с симпатичной мордашкой и малиновым беретом на коротко стриженной голове. И конечно же по местной традиции с большим пистолетом на худощавой заднице.
Когда мы с Ингеборге спустились на первый этаж, она уже допрашивала Лупу в холле, усадив ту на единственный диван, попутно пытаясь «прочитать у нее в сердце».
[197]
Роза уже успела рядом пристроиться синхронным переводчиком.
От патрульных, моих девчат и прочих любопытных постояльцев в небольшом холле отеля стало не протолкнуться. Я сквозь всех них с трудом протиснулся к офицеру.
Представился по-английски:
— Доктор Джордж Волынски. — Пояснил: — Мадам, это моя подопечная, и мне кажется, что, пока здесь будет эта толпа, — толку из вашего допроса не выйдет.
Офицерша огляделась вокруг.
Потом, кивнув мне, приказала своим патрульным:
— Очистить помещение.
Пока те выполняли ее приказ, она представилась мне в ответ:
— Первый лейтенант Робинзон, Патрульные силы Ордена в Порто-Франко. — Взгляд серых глаз был строгим и неподкупным. Всем своим видом она подчеркивала, что на службе. И не просто на службе, а на СЛУЖБЕ. И никакой фамильярности по отношению к себе не потерпит, тем более амикошонства.
— Мне кажется, лейтенант, что сейчас уместнее всего был бы обыкновенный детектив из криминальной полиции, — предположил я.
