Это не помешало ей улыбнуться.
— Что же вы стоите?
С пальто, брюк, ботинок Мегрэ стекала вода, образуя на натертом полу маленькие лужицы.
Не мог же он в таком виде усесться в гостиной на кресла, обитые светло-зеленым бархатом.
— Вы госпожа Сванн, не так ли?
— Да, сударь.
Она вопросительно взглянула на комиссара.
— Простите, что беспокою. Не более чем пустая формальность. Я из службы контроля за иностранцами. Мы занимаемся сейчас переписью…
Она молчала. Непонятно было, волнуется она или нет.
— Господин Сванн, кажется, швед, не так ли?
— Нет, норвежец, но для француза это одно и то же. Я и сама сначала…
— Он флотский офицер?
— Он плавает старшим помощником на «Морском дьяволе» из Бремена.
— Так. Следовательно, он служит в какой-то немецкой компании…
Она слегка покраснела.
— Да, судовладелец — немец. По крайней мере, по документам.
— То есть?
— Не думаю, что следует скрывать от вас… Вы, конечно, знаете, что после войны на торговом флоте кризис. Даже здесь вам назовут капитанов дальнего плавания, которым приходится из-за отсутствия места ходить старшим или вторым помощниками. Иные ведут промысел на Ньюфаундленде или в Северном море.
В речи ее чувствовалась известная торопливость, хотя говорила она ровно и спокойно.
— Мой муж не захотел подписать контракт на Тихом океане. Там легче с работой, но в Европе ему бы пришлось бывать только раз в два года. Почти сразу же после нашей свадьбы какие-то американцы зафрахтовали «Морского дьявола» на имя немецкого судовладельца. И Улаф как раз приезжал в Фекан, чтобы узнать, нельзя ли здесь купить еще шхуны. Теперь вы понимаете? Речь идет о контрабандном ввозе спиртного в Соединенные Штаты.
[5]
Были созданы крупные компании с американским капиталом. Они размещаются и во Франции, и в Германии. Вот на одну из таких компаний и работает мой муж. «Морской дьявол» осуществляет перевозки по так называемому Ромовому маршруту. К Германии это, как видите, не имеет никакого отношения.
— Он сейчас в море? — спросил Мегрэ, не отрывая глаз от хорошенького лица хозяйки — оно располагало к доверию, а временами становилось просто трогательным.
— Не думаю. Вы же понимаете, такие суда не ходят по расписанию. Но я всегда стараюсь хотя бы приблизительно рассчитывать, где находится «Морской дьявол». Сейчас они должны быть в Бремене или на подходах к нему.
— Вы уже бывали в Норвегии?
— Никогда. Я, можно сказать, не покидала Нормандии: раза два-три, не больше, на несколько дней в Париж.
— Вместе с мужем?
— Это было наше свадебное путешествие.
— Ваш муж блондин, не так ли?
— Да. Почему вы об этом спрашиваете?
— Маленькие светлые усики, подстриженные вровень с губами?
— Да. Могу показать вам его портрет.
Г-жа Сванн открыла дверь и вышла. Мегрэ слышал, как она ходила в соседней комнате.
Не возвращалась она дольше, чем можно было ожидать.
А по всему дому слышалось хлопанье дверей, какие-то непонятные хождения взад и вперед.
В конце концов она появилась; от былой уверенности не осталось и следа, она была несколько смущена.
— Извините меня, — проговорила она. — Я не смогла найти эту фотографию. Когда в доме дети, всегда такой беспорядок…
— Еще один вопрос… Многим ли вы давали эту вашу фотографию?
Мегрэ протянул ей снимок, который взял у фотографа.
Г-жа Сванн залилась румянцем и пробормотала:
— Я не понимаю…
— У вашего мужа она, конечно, есть?
— Да, я была его невестой, когда…
— Может ли этот снимок быть у кого-нибудь еще?
Она чуть не плакала. Дрожащие губы выдавали смятение.
— Ни у кого…
— Благодарю вас, сударыня.
Когда Мегрэ выходил, в прихожую выскользнула маленькая девочка. Ему не понадобилось даже всматриваться в ее лицо. Это был вылитый портрет Петерса Латыша.
— Ольга! — прикрикнула мать, подталкивая девочку к двери.
На улице комиссара снова ждал дождь с порывами ветра.
— До свидания, сударыня.
Еще мгновение комиссар видел ее в дверях, ему показалось, что эта молодая мать, которую он застал врасплох, когда она считала себя надежно защищенной стенами собственного дома, совершенно выбита из колеи.
И еще в ее глазах, когда она закрывала за ним дверь, он прочел что-то непонятное, неопределимое, похожее на страх.
Глава 5
Пьяный русский
Есть вещи, которыми не принято хвастаться, о которых если и говорят, то с улыбкой, и тем не менее они требуют определенного героизма.
Мегрэ не выспался. С половины шестого до восьми утра трясся в поезде, где гуляли сквозняки.
Уже в Ла Бресте он вымок. Теперь при каждом шаге его ботинки выплевывали грязную воду, котелок потерял форму, а на пальто и пиджаке не оставалось и сухой нитки.
Дождь вперемешку с ветром хлестал наотмашь. Улочка, вернее, просто идущая под уклон тропинка между садовыми оградами, была пустынна. По середине ее катился поток воды.
Некоторое время Мегрэ стоял неподвижно. Даже трубка в кармане и та промокла. Найти рядом с виллой укромное местечко было невозможно. Оставалось одно: поплотнее прижаться к ограде и ждать.
Редкие прохожие, заметив его, оборачивались. Может быть, ему придется простоять вот так не один час. Он ничем не мог доказать, что в доме находится мужчина. Да если и находится, зачем ему выходить?
Тем не менее Мегрэ, угрюмо набивая промокшую трубку, все плотнее прижимался к своему ненадежному укрытию.
Офицеру уголовной полиции здесь нечего делать; работа для начинающих, не больше; в возрасте тридцати двух — тридцати пяти лет он сотни раз выполнял такие задания.
Зажечь спичку оказалось чертовски трудно, спичечный коробок превратился в форменную тряпку. И кто знает, продолжал бы он тут стоять, не зажгись чудом спичка.
Со своего места комиссар видел только низкую ограду дома и калитку, выкрашенную зеленой краской. Ноги его путались в каких-то колючках. В шею дуло.
Фекан был где-то внизу, но города видно не было. До комиссара долетал только гул моря, изредка раздавался рев сирены, шум проезжающего автомобиля.
