— Счастливым? Печальным? Обычным?
Барр задумался.
— Психиатр задала мне такой же вопрос, — ответил он. — И я сказал, что чувствовал себя как обычно, но, пожалуй, я был счастлив. Словно меня ожидало что-то хорошее. Похоже, я все испортил, — после паузы добавил Барр.
— Расскажи мне о сестре, — предложил Ричер.
— Она только что была здесь. Перед тем, как вошла адвокат.
— Как ты к ней относишься?
— Она все, что у меня есть.
— А ты на многое готов пойти, чтобы ее защитить?
— Готов на все, — сказал Барр.
— Что ты имеешь в виду?
— Я признаю себя виновным, если понадобится. Вероятно, ей придется переехать, может быть, даже сменить имя. Но я постараюсь избавить ее от страданий. Она купила мне приемник. Для бейсбола. Подарок на день рождения.
Ричер продолжал внимательно на него смотреть.
— Зачем ты сюда приехал? — спросил у него Барр.
— Чтобы похоронить тебя.
— Я это заслужил.
— Ты не стрелял с шоссе. Ты сделал это из новой парковки.
— На Первой улице?
— На северном конце.
— Это безумие! Зачем мне стрелять оттуда?
— Ты просил своего первого адвоката найти меня. В субботу.
— Зачем? Ты последний человек из тех, кого я хотел бы увидеть. Ты знаешь о том, что случилось в Эль-Кувейте. Зачем мне об этом вспоминать?
— А с кем «Кардиналы» играли в следующий раз?
— Я не знаю.
— Попытайся вспомнить. Мне нужно понять некоторые обстоятельства.
— Я не помню, — сказал Барр. — Ничего. Помню победное очко — и все. Комментаторы чуть с ума не посходили. Ну ты же знаешь, как они себя ведут. Вроде как глазам своим не верили. Ужасно глупо так проиграть матч. Но это же «Кардиналы», верно? Комментатор сказал, что они всегда найдут способ проиграть.
— Что было до игры? Немного раньше в тот день?
— Я не помню.
— Чем ты обычно занимаешься?
— Да ничем особенным. Ничего такого не делаю.
— А что было во время предыдущей игры «Кардиналов»?
— Не могу вспомнить.
— А что ты помнишь предпоследнее перед репортажем о матче?
— Я не уверен. Подъездная дорожка?
— Это было несколько месяцев назад.
— Я помню, что куда-то собирался, — сказал Барр.
— Когда?
— Кажется, недавно.
— Один?
— Может быть, с другими людьми. Я не уверен. И не знаю, куда я собирался.
Ричер молча слушал, как гудят электронные приборы. Он почувствовал, что их ритм ускорился. Оба наручника начали слегка постукивать.
— Что мне вливают? — спросил Барр.
Ричер прищурился — от окна по-прежнему шел яркий свет — и прочитал надписи на пластиковых пакетах.
— Антибиотики, — сказал он.
— А болеутоляющих нет?
— Нет.
— Вероятно, они считают, что я их не заслуживаю.
Ричер продолжал молча изучать Барра.
— Мы с тобой помирились? — спросил тот. — Ты и я.
— Если честно, нет, — сказал Ричер.
— Мы никогда и не были друзьями.
— Тут ты прав.
— Но мы были вместе.
Ричер не стал возражать.
— Разве нет? — переспросил Барр.
— В некотором смысле, — ответил Ричер.
— Ты можешь кое-что для меня сделать? — спросил Барр. — Если я попрошу?
— Что именно? — поинтересовался Ричер.
— Вытащить иголки с лекарствами из моей руки.
— Зачем?
— Чтобы я получил инфекцию и умер.
— Нет, — ответил Ричер.
— Почему?
— Время еще не пришло, — сказал Ричер.
Он поднялся, поставил стул на место и покинул палату. Пройдя столик охраны, сел в лифт и спустился вниз. На стоянке машины Хелен Родин уже не было. Она уехала, не дождавшись его. И Ричер отправился пешком с окраины в сторону городского центра.
Миновав десять кварталов новостроек, он пришел к зданию библиотеки. День уже клонился к вечеру, но библиотека еще работала. Задумчивая женщина за стойкой показала Ричеру, где хранятся свежие газеты. Он взял одну из стопки за предыдущую неделю — это оказалась та же самая газета, которую он читал в автобусе. Ричер оставил без внимания ее воскресный, субботний и пятничный выпуски. И начал просмотр номеров за четверг, среду и вторник.
Во второй газете он нашел то, что его интересовало. «Чикаго кабз» проводили серию из трех игр в Сент-Луисе, начавшуюся во вторник. Первый матч серии завершился так, как рассказал Барр. Все остальные подробности Ричер прочел в утреннем выпуске газеты за среду. Игра закончилась во вторник в десять вечера. Барр слышал отчаянные крики комментаторов ровно за шестьдесят семь часов до того, как он открыл огонь.
Потом Джек Ричер проделал уже знакомый путь до полицейского участка. Четыре квартала на запад, один на юг. Он не беспокоился о том, что участок будет закрыт. Это заведение работает двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Ричер сразу же подошел к столику дежурного и сказал, что по просьбе адвоката хочет еще раз взглянуть на улики. Дежурный позвонил Эмерсону, а потом проводил Ричера в помещение, где хранились вещественные доказательства.
Дверь отпер Беллантонио. На складе изменилось не многое, но Ричер заметил на стенде несколько незнакомых ему предметов. Это были докладные записки в пластиковых конвертах, отчеты об экспертизах и исследованиях, вещественные доказательства на пробковых досках.
— Новая информация? — спросил Ричер.
— Естественно, — ответил Беллантонио. — Мы никогда не спим.
— И что же у вас нового?
— ДНК собаки, — ответил Беллантонио. — Шерсть, найденная на месте преступления, принадлежит собаке Барра. Полное соответствие.
— А где она сейчас?
— Ее усыпили.
— Это жестоко.
— Жестоко?
— Пес не сделал ничего плохого.
Беллантонио не стал спорить.
— Что еще? — спросил Ричер.
— Проведены дополнительные тесты волокон и баллистическая экспертиза. Наши результаты вполне достоверны. Патроны из Лейк-Сити — довольно редкая вещь, и нам удалось получить подтверждение. Барр покупал их менее года назад. В Кентукки.
— Он тренировался там на стрельбище.
