Хелен ничего не сказала.
— Если только один из них сам не является кукловодом, — предположил Ричер.
— Зэк — вот кто кукловод. Вы сами сказали.
— Я сказал, что он — босс Чарли. Вот и все. Но мы не можем знать, сидит ли Зэк на самой верхушке.
— Вы правы, — сказала Хелен. — И мне совсем не нравятся ваши рассуждения.
— Кто-то сделал этот звонок, — продолжил Ричер. — Черт возьми, тут не может быть ни малейших сомнений. Либо ваш отец, либо Эмерсон. Мое имя стало известно через два часа после того, как я вышел из автобуса. Следовательно, один из них является нашим врагом, а другой не станет нам помогать, поскольку уверен, что преступление полностью раскрыто, и все его устраивает.
Наступило долгое молчание.
— Мне нужно вернуться на работу, — наконец сказала Энн Янни.
Ей никто не ответил.
— Позвоните мне, если будут новости, — попросила она.
И вновь ей никто не ответил. Янни пересекла комнату и подошла к Ричеру.
— Ключи, — сказала она.
Он извлек из кармана ключи и протянул их ей.
— Спасибо за помощь, у вас отличная машина, — поблагодарил Ричер.
Лински смотрел, как уезжает «мустанг». Машина свернула на север. Шумный двигатель, громкий выхлоп. Его было слышно на весь квартал. Потом снова наступила тишина, и Лински позвонил по телефону.
— Женщина с телевидения уехала, — сказал он.
— Частный детектив останется у себя в офисе, — сказал Зэк.
— А что делать, если все остальные выйдут одновременно?
— Надеюсь, они поступят иначе.
— И все же?
— Тогда возьмите всех.
Розмари Барр спросила:
— А болезнь Паркинсона лечится?
— От нее невозможно излечиться, и ее нельзя предотвратить, — ответил Ричер. — Однако развитие болезни можно замедлить. Существуют лекарства. Также помогает физиотерапия. И сон. Симптомы исчезают, когда человек спит.
— Может быть, Барр именно по этой причине просил снотворное. Он пытался спастись.
— Снотворным не следует злоупотреблять. Полезнее больше общаться с другими людьми.
— Мне нужно съездить в больницу, — сказала Розмари.
— Объясните все Джеймсу, — попросил Ричер. — Расскажите, что произошло в пятницу на самом деле.
Она кивнула, встала и покинула офис. Минуту спустя Ричер услышал, как отъехала ее машина.
Франклин отправился в кухню, чтобы сварить кофе. Ричер и Хелен Родин остались в офисе вдвоем. Ричер пересел на стул, который занимала Розмари Барр. Хелен отошла к окну и, стоя спиной к комнате, выглянула на улицу. Она была одета так же, как Розмари Барр. Черная рубашка, черная юбка, черные лакированные туфли. Однако Хелен не выглядела как вдова. Скорее она напоминала женщину из Нью-Йорка или Парижа. У нее были высокие каблуки, а стройные загорелые ноги притягивали взгляд.
— Эти типы, о которых мы говорили, — русские, — заметила она.
Ричер молчал.
— Мой отец — американец, — продолжала она.
— Американец по имени Алексей Алексеевич, — сказал Ричер.
— Наша семья приехала сюда еще до Первой мировой войны. Тут не может быть никакой связи. Ну подумайте сами! Эти люди, о которых идет речь, — настоящие отбросы Советов.
— Чем ваш отец занимался до того, как стал окружным прокурором?
— Он был помощником окружного прокурора.
— А еще раньше?
— Он всегда там работал.
— Расскажите мне о том, как в его офисе подают кофе.
— А это тут при чем?
— У него фарфоровые чашки и серебряный поднос. Округ не стал бы их покупать.
— И что с того?
— Расскажите мне о его костюмах.
— О костюмах?
— В понедельник на нем был костюм стоимостью в тысячу долларов.
— У него вкус к дорогим вещам.
— А он может себе их позволить?
— Я не хочу об этом говорить.
— Еще один вопрос.
Хелен молчала.
— Он давил на вас, когда вы согласились взять на себя защиту Джеймса Барра?
Хелен не стала отвечать сразу, посмотрела сначала налево, потом направо. И повернулась лицом к Ричеру.
— Он сказал, что поражение может оказаться победой.
— Тревожился о вашей карьере?
— Я так подумала. Я и сейчас так считаю. Он честный человек.
Ричер кивнул.
— Существует пятидесятипроцентная вероятность, что вы правы.
Франклин вернулся с кофе, налитым в три разные фаянсовые чашки, две из которых были щербатыми. Чашки он принес на пробковом подносе вместе с открытым пакетом молока, желтой сахарницей и одной ложкой из штампованной стали. Он поставил поднос на письменный стол, и Хелен Родин посмотрела на него так, словно Франклин поддержал Ричера: «Вот как должны подавать кофе в офисе».
— Дэвид Чепмен знал ваше имя в понедельник, — сказала она. — Первый адвокат Джеймса Барра. Он знал о вас еще с субботы.
— Однако он даже не подозревал, что я здесь появлюсь, — ответил Ричер. — К тому же едва ли ему кто-то обо мне рассказал.
— Я тоже знал ваше имя, — заметил Франклин. — Может быть, я также в этом замешан.
— Но вам было известно, почему я сюда приехал, — сказал Ричер. — Вы не стали бы устраивать мне ловушки. Вы бы настаивали на моей явке в суд, прислали бы повестку.
Наступила тишина.
— Я ошибся относительно Джеба Оливера, — заговорил Ричер. — Он не продает наркотики. В его сарае ничего не оказалось, за исключением старого грузовика.
— Я рада, что вы способны ошибаться, — сухо заметила Хелен.
— Джеб Оливер — не русский, — сказал Франклин.
— Типичный американец, — сказал Ричер.
— Значит, эти типы могут работать и с американцами. Вот что я хотел сказать. Возможно, за всем стоит Эмерсон. Вовсе не обязательно, что виноват окружной прокурор.
— Вероятность пятьдесят процентов, — сказал Ричер. — Пока я никого не обвиняю.
— Если вы вообще правы.
— Плохие парни слишком быстро оказались у меня на хвосте.
— И это совсем не похоже ни на Эмерсона, ни на окружного прокурора, а я их хорошо знаю.
— Вы можете назвать его имя вслух, — сказала Хелен. — Его зовут Алекс Родин.
— Не думаю, что он один из них, — не сдавался Франклин.
— Мне нужно вернуться на работу, — сказала Хелен.
