Джек поднялся ей навстречу, крепко обнял и поцеловал в щеку.
– Я лечу в Австралию, дядя Джек.
Она не хотела вот так, с ходу, огорошить его этой новостью, но не удержалась.
– Ничего себе. – Джек ухмыльнулся. – И когда же?
– Сегодня.
– Ну да? – Он сел и откинулся на спинку зеленого дерматинового сиденья. – И как это вышло?
Племянница рассказала ему об утреннем разговоре. При упоминании о Карлуччи Джек нахмурился.
– Знаешь, что я думаю? Сюзанна, то есть Вонищенка, все время ошивается в прокуратуре у Розмари и периодически подкидывает мне кое-какую работенку в свободное время. Я слышу не все, но улавливаю вполне достаточно. Пожалуй, здесь замешаны деньги Гамбионе.
– «Глобал Фан» на это не пойдет, – возразила Корделия. – Они – законопослушная компания, хотя и зарабатывают деньги на эротических журналах.
– От безысходности можно еще и не на такое глаза закрыть. Особенно если деньги отмыты через Гавану. Я знаю, что Розмари пытается перевести Гамбионе на законную деятельность. Думаю, спутниковое телевидение может таковой считаться.
– Ты вообще-то говоришь о моей работе, – заметила Корделия.
– Все лучше, чем работать шлюхой у Фортунато.
Корделия почувствовала, что краснеет. Джек, похоже, уже пожалел о своих словах.
– Прости, – сказал он. – Я не хотел.
– Послушай, для меня это большая радость. Я просто хотела поделиться ею с тобой.
– Мне очень приятно. – Джек перегнулся через стол. – Я знаю, что ты прекрасно справишься сама. Но если тебе вдруг понадобится помощь, если тебе понадобится вообще что-нибудь, только позвони.
– Из другого полушария?
Он кивнул.
– Не важно откуда. Даже если я не смогу приехать сам, может, я сумею посоветовать что-нибудь дельное. А если у тебя вдруг возникнет надобность в четырнадцатифутовом аллигаторе во плоти, – он ухмыльнулся, – дай мне только восемнадцать часов. Я уверен, столько времени ты сможешь удерживать любую крепость.
Она знала, что ее собеседник отнюдь не шутит. Именно поэтому Джек был единственным из всего клана Робичо, который что-то для нее значил.
– Я справлюсь. Это будет здорово.
Она поднялась.
– Кофе пить не будешь?
– Нет времени. Мне надо успеть на следующий поезд до Томлина. Пожалуйста, попрощайся за меня с Сиси. И с Вонищенкой и кошками тоже.
Джек кивнул.
– Ты все еще хочешь котенка?
– Еще как.
– Я провожу тебя до вокзала.
Джек тоже поднялся и забрал у нее чемодан. Она сопротивлялась совсем недолго, потом с улыбкой позволила дяде помочь ей.
– Я хочу, чтобы ты кое-что запомнила, – начал он.
– Не разговаривать с незнакомыми людьми? Не забывать предохраняться? Есть овощи?
– Умолкни, – сказал Джек ласковым тоном. – Может, твоя сила и моя связаны, но они все равно разные.
– Ну, из меня-то вряд ли сделают чемодан, – съязвила Корделия.
Он словно не слышал.
– Ты использовала крокодилий уровень своего мозга, чтобы взять контроль над очень опасными ситуациями. Ты убивала людей, чтобы защититься. Не забывай, что ты можешь употребить свою силу и для жизни.
Корделия была озадачена.
– Я не умею. Она пугает меня. Я предпочла бы просто делать вид, что ее нет.
– Но ты не можешь. Помни, что я тебе сказал.
Шарахаясь от такси, они перешли улицу и подошли ко входу на станцию метро.
– Смотрел какие-нибудь фильмы Николаса Роуга?
[58]
– спросила Корделия.
– Все до единого.
– Может, это будет моя «прогулка».
– Только прошу тебя, вернись обратно в целости и сохранности.
Она улыбнулась.
– Если я справляюсь с аллигатором здесь, думаю, и на кучку австралийских крокодилов тоже найду управу.
Джек тоже улыбнулся. Его улыбка была теплой и дружелюбной. Но она демонстрировала все его зубы. Джек был оборотнем, а Корделия – нет, но фамильное сходство не вызывало сомнений.
Когда Корделия отыскала в здании аэропорта имени Томлина Марти Карлуччи, оказалось, что его багаж состоит из дорогой сумки из крокодильей кожи и такого же портфеля.
Женщина за регистрационной стойкой определила им места в первом классе через ряд друг от друга, одно в салоне для курящих, другое – для некурящих. Корделия подозревала, что разницы для ее легких не будет никакой, но ощущала, что одержала маленькую победу. Кроме того, ей казалось, что она будет чувствовать себя свободнее, если не придется всю дорогу сидеть с ним плечом к плечу.
К тому времени, когда их «Боинг 747» приземлился в аэропорту Лос-Анджелеса, ее волнение уже почти улеглось. Большую часть следующих двух часов девушка провела, глядя в окно на ранние сумерки и раздумывая, доведется ли ей когда-нибудь увидеть смоляные озера Ла-Бреа, Уоттские башни, Диснейленд, Национальный парк гигантских насекомых
[59]
, Голливуд… В сувенирной лавке она купила несколько книжек в мягкой обложке, чтобы скоротать время. Наконец их с Карлуччи вызвали на рейс новозеландской авиакомпании. Как и в прошлый раз, они попросили места в первом классе по разные стороны от прохода, отделяющего активных курильщиков от пассивных.
Большую часть пути до Гонолулу Карлуччи спал. Корделия так и не смогла заснуть. Время она коротала то при помощи нового детектива Джима Томпсона, то глядя в окно на Тихий океан при лунном свете в тридцати шести тысячах футах под ними.
В аэропорту Гонолулу они с Карлуччи обменяли часть дорожных чеков на австралийские доллары.
– Неплохой курс. – Карлуччи махнул в сторону таблички, прикрепленной над окошечком кабинки обменного пункта. – Я заглянул в сводку, перед тем как мы улетели из Штатов.
– Мы все еще в Штатах.
Он сделал вид, что не слышал.
Чтобы поддержать разговор, она спросила:
– Вы хорошо разбираетесь в финансах?
В его голосе прозвучала гордость.
– Я окончил Уортонскую школу коммерции и финансов при университете Пенсильвании. Полный курс. За все платила семья.
– У вас богатые родители?
Он снова сделал вид, что не слышал.
Посадка на самолет «Эйр-Нью-Зиланд» закончилась, и огромный самолет оторвался от земли; предстоял долгий ночной перелет до Окленда. Когда освещение в салоне приглушили, Корделия включила ночник и принялась за чтение. В конце концов Карлуччи буркнул со своего места в переднем ряду:
