Распорядитель вызвал свидетеля обвинения мистера Гонта.
— Этот человек, ваша честь, — взволнованно начал пожилой господин, указывая на Роуланда, — был некогда джентльменом и часто бывал в моем доме. Он просил руки моей дочери, а когда получил отказ, угрожал нам местью. Именно так, сэр... В океане, на борту корабля, куда он записался простым матросом, преследуя мою дочь, он пытался убить нашу девочку, но был вовремя схвачен и уличен...
— Подождите, — вмешался судья. — Попрошу ограничить ваши показания лишь тем делом, которое мы рассматриваем.
— Да, ваша честь... После того, как первая попытка закончилась провалом, он каким-то образом выманил малышку из постели или просто похитил ее, а спустя всего пять минут после этого случилось кораблекрушение. Это помогло ему бежать... вместе с ребенком...
— Вы присутствовали при этом?
— Нет, ваша честь, меня там не было. Но я узнал подробности со слов первого помощника капитана, истинного джентльмена...
— Все ясно, сэр. Возвращайтесь на свое место... Офицер, преступление, которое мы рассматриваем, было совершено в Нью-Йорке?
— Так точно, ваша честь. Я лично задержал этого человека.
— У кого он украл ребенка?
— У вон той дамы, сэр.
— Мадам, прошу вас на свидетельское место.
Держа на руках малышку, миссис Селфридж произнесла хриплым дрожащим голосом текст присяги и повторила все сказанное своим отцом. Видя ее волнение, искушенный в подобных делах судья позволил ей изложить свое видение истории Роуланда и девочки. Когда она добралась до сцены на гакаборте судна, женщинуа уже с трудом сдерживала охватившее ее волнение. Она рассказала о своем решении свидетельствовать против Роуланда после прибытия судна в британский порт и об ответном обещании капитана заковать моряка в кандалы. Потом призналась, что решительность капитана несколько ослабила ее бдительность, и описала, как прямо перед крушением ребенок пропал. Она поведала о своем спасении с тонущего судна, о той роли, которую сыграл в этом любезный первый помощник. Первый помощник утверждал, что видел ее девочку в руках у того единственного человека, который мог причинить ей боль. Женщина сбивчиво рассказала об обнаруженной лодке со спасенными с корабля детьми и о расследовании, в результате которого детективы выяснили, что человек, по описанию похожий на Роуланда, отказался передать ребенка консулу в Гиблартаре и сбежал с ней в неизвестном направлении. Радость, охватившая ее, от известия о спасении малышки, соперничала с отчаянием вплоть до вчерашнего дня, когда она случайно столкнулась на улице с этим человеком, держащим за руку ее дочь. В этот момент гнев матери переполнил ее настолько, что она не смогла сдержать его. Кровь прихлынула к ее лицу, и, бросив на Роуланда полный презрения и ярости взгляд, женщина выпалила:
— Он издевался над моей девочкой... Он истязал ее! На спине у ребенка остались шрамы от глубоких ран и доктор сказал, что они нанесены каким-то большим и чрезвычайно острым предметом. Этот человек наверняка пытался воздействовать и на психику малышки. Пребывание рядом с ним травмировало ее сознание. Он приучил ее браниться, а когда вчера вечером я стала рассказывать ей притчу об Елисее и медведях
[13]
, бедное дитя вдруг забилось в истерике. Мы едва сумели ее успокоить.
Она больше не могла контролировать свои чувства и расплакалась, перемежая рыдания тихими просьбамиребенку не говорить это гадкое слово, но маленькая Мира, углядев Роуланда, все громче и громче звала его на свой манер.
— Что это за кораблекрушение, о котором тут несколько раз говорили? — спросил заинтригованный судья, ни к кому конкретно не обращаясь. — Где оно произошло?..
— Это «Титан», — выкрикнули разом с полдюжины присутствовавших в зале суда газетчиков.
— «Титан»? — повторил судья. — Получается, что преступление было совершено на британском судне в нейтральных водах. Не понимаю, почему тогда оно рассматривается в этом зале?.. Арестованный, вы хотите что-либо заявить?
— Нет, ваша честь, — ответ Роуланда был похож на сдавленное рыдание, но без слез.
Судья вгляделся в его бледное лицо и обратился к судебному клерку:
— Думаю, статью обвинения следует заменить... Хотя бы на бродяжничество...
Клерк, которого газетчики уже успели ввести в курс дела, подскочил к судье. Он положил перед ним утреннюю газету и, указав на набранный крупным шрифтом заголовок, бесшумно удалился. Те несколько минут, что понадобились судье, чтобы ознакомиться с главной новостью дня, публика покорно ожидала продолжения процесса. Спустя минуту или две судья поднял голову от газеты и снова окинул взглядом обвиняемого.
— Покажите свою правую руку! — резко приказал он. Роуланд покорно повиновался и заправленный прежде в карман куртки пустой рукав повис вдоль его бока. Судья лишь молча кивнул и продолжил чтение. Наконец он свернул газету и произнес:
— Подтверждаете ли вы, что являетесь тем самым человеком, которого сняли с айсберга?
Обвиняемый лишь молча кивнул.
— Тогда мой вердикт: не виновен! — громогласно произнес судья и публика ответила ему дружным воплем одобрения.
— Мадам, — продолжил судья с несвойственным ему воодушевлением в голосе. — Этот человек всего лишь спас жизнь вашему ребенку. И если вы соизволите прочитать, как он защищал вашу малышку от свирепого белого медведя, у вас пропадет в будущем желание рассказывать ей сказки про медведей. Как там говорил ваш доктор — большой и чрезвычайно острый предмет. Да уж, тут он прав!..
Это было уже полным нарушением процедуры.
Озадаченная и глубоко уязвленная миссис Селфридж, сопровождаемая раздосадованным отцом и друзьями семьи, покинула зал суда. Маленькая Мира тщетно звала Роуланда — моряка уже окружили репортеры. Они прилагали недюжинные усилия, чтобы разговорить его, но все их уловки оказались тщетными. Моряк ускользнул от них на улицу и растворился в толпе, и вечерние газеты вынуждены были ограничится лишь красочным описаниемпроисшедшего в зале суда.
16
На другое утро однорукий бродяга, болтавшийся без дела в районе порта, нашел старый рыболовный крючок и несколько кусков тонкого шнура, которые связал воедино. Накопав червей, он довольно скоро поймал крупную рыбину. Не имея возможности приготовить ее, бродяга сменял улов у кока одного из каботажных судов на похлебку. До сумерек он выловил еще две рыбы, из которых одну сменял на провизию, а вторую сумел продать. Спал он под портовыми причалами — такой ночлег не стоил ему ни цента. Торгуя своим нехитрым уловом, за месяц он сумел скопить достаточную сумму, чтобы посетить цирюльника и приобрести подержанный костюм. Шеф портовых грузчиков по достоинству оценил произошедшую с бродягой перемену и нанял его крепить специальные ярлыки на грузы. Дело это приносило гораздо больший доход, чем рыболовство, и позволило в скором времени обзавестись шляпой, парой ботинок и почти новым пальто. Мужчина снял комнату и получил возможность спать в кровати. Спустя еще некоторое время он добился места в небольшой рассыльной конторе — четкий и уверенный почерк обеспечил ему место клерка с более-менее постоянной занятостью. Прошло несколько месяцев, прежде чем он решился обратиться к своему нанимателю с просьбой оказать протекцию в оформлении заявки на экзамен, необходимый для поступления на государственную службу. Протекция была оказана, а экзамен с легкостью выдержан, и мужчина продолжал надписывать конверты, ожидая нового назначения. Гардероб его пополнился новой и элегантной одеждой и у встречных более не возникало сомнений, что перед ними джентльмен. Минуло два года, прежде чем он наконец дождался назначения, но теперь он занимал весьма доходную правительственную должность и, сидя за столом в светлом и чистом офисе, то и дело говорил сам себе: «Теперь, Джон Роуланд, твое будущее полностью в твоих руках. Все, что произошло с тобой, было вызвано преувеличенной оценкой роли женщины и чрезмерным увлечением виски. Но оно осталось в прошлом».
