– Я спасти ее хотел…
– А до того не думал, куда может привести тебя твое неукротимое желание властвовать? Не видел, что ходишь по краю пропасти?
– Скоро все изменится…
– А как же, произойдет революция, власть в стране захватят твои дружки из Российского легиона, надо думать, с помощью пси-генераторов, разрабатываемых в лаборатории под Ковалями, и ты станешь президентом.
Мокшин сверкнул глазами, глядя на гостя исподлобья, и Крутов вдруг посерьезнел.
– Черт возьми, да ты, я гляжу, в самом деле на это рассчитываешь! Очнись, крестный отец брянской мафии! Если уж твои приятели не захотели отдать твою жену, представляешь, что будет, когда ты станешь им не нужен?
Мокшин молчал. Замолчал и Крутов, провел ладонью по усталому лицу с ввалившимися глазами. Сказал тихо и невыразительно:
– Звони.
– Куда?
– В лабораторию. У тебя должен быть канал связи. Потребуй отпустить Елизавету, пригрози… чем можешь.
– Меня не станут слушать.
Крутов поднял на Георгия Владиславовича рассеянный взгляд.
– Я знал, что ты «шестерка»… в глянцевой обертке. Звони!
Мокшин взял лежащую на крышке пианино трубку сотового телефона, помедлил и набрал номер. С минуту ему никто не отвечал, потом в трубке раздался голос Сватова:
– Кому я понадобился в такое время?
– Это я, Георгий… Мокшин. Елизавету еще не отпустили?
– Какую Елизавету? – нарочито удивился майор.
– Мою жену.
– А разве она у нас?
– Кончай прикидываться! – угрюмо буркнул Георгий Владиславович, покосившись на Крутова. – Где она?
– Жора, шел бы ты спать. – Голос Сватова изменился, стал брезгливо-скрипучим, высокомерным. – Звони утром и не мне, а начальству. Может, оно и пожалеет твою бабу. Только напрасно ты за нее стараешься, она знает слишком много. Дубневич ее допрашивал, и его мнение однозначно – в расход!
– Полковник ее… допрашивал?!
Сватов засмеялся.
– Пока без применения «ЗГ», но все еще впереди. Чао, мэр.
– Погоди… – Мокшин увидел жест Крутова и передал ему трубку.
– Слушай меня внимательно, – сказал Егор.
– Кто это? – мгновенно насторожился Сватов.
– Полковник Крутов. Не перебивай. Если вы утром не отпустите девушку, я вернусь. И тогда пощады не ждите! Клянусь, не оставлю от лаборатории камня на камне! Ты хорошо меня понял?
– Приходи, полковник, – с насмешливым превосходством и некоторым удивлением отозвался Сватов. – Буду ждать. Ты и Жорку перевербовал?
Крутов выключил телефон, посмотрел на бледнеющего Мокшина, усмехнулся.
– Вряд ли они поверят, что ты был не заодно со мной.
– Т-ты, т-тварь, я тебя…
Егор щелкнул Георгия Владиславовича по лбу, и тот, отшатнувшись, замолчал, тяжело дыша.
– Думай не о мести, герой, а о том, как вызволить Елизавету. Если бы ее просто убили, а то ведь пытать будут, пси-генератор калибровать. Или ты можешь только с девицами развлекаться?
Мокшин ссутулился, сжался, словно из него, как из воздушного шарика, вышел весь воздух.
– Что я могу сделать? Не воевать же с Дубне…
– Ну-ну, договаривай, с кем? С Дубневичем? Кто это? – Крутов уже слышал фамилию полковника от Федотова, но делал вид, что не знает его.
– Полковник, замначштаба округа…
– А он тут при чем?
– Он…
– Смелей, красавец, терять тебе уже нечего, я и без тебя в курсе, чем занимается лаборатория в жуковских лесах, а чего еще не знаю – узнаю. Дубневич связан с Легионом? Или с РВС?
Мокшин снова стал стремительно бледнеть.
– Ты… уже…
– Мы говорим о Дубневиче.
– Он командир бригады Легиона, генерал… и начальник службы безопасности Проекта…
– Имеется в виду то, чем занимается лаборатория?
Взгляд Георгия Владиславовича стал стекленеть, лицо посинело, приобрело землистый оттенок, у него перехватило дыхание: легкие отказывались сокращаться, засасывать воздух. Судорожно хватаясь рукой за горло, он упал на колени.
– Спокойно! – Крутов оказался рядом, ударил Георгия Владиславовича по щеке, раз, другой, потом брызнул на лицо из бутылки виски. – Как тебя скрутило-то, болезного.
Мокшин закашлялся, начал дышать, ожил, на щеки вернулась краска, взгляд отразил страдание и ненависть. Поддерживаемый рукой Крутова, он доплелся до кресла и рухнул, обессиленный странным приступом. Выпил воды, которую гость принес с кухни.
– Поздравляю, – сказал Крутов с ноткой жалости. – Они и тебе не доверяли, всадили на всякий случай программу самоликвидации. Ну, что, и дальше будешь ерепениться, считать себя пупом земли, главным претендентом на президентское кресло?
Мокшин помассировал горло, допил воду.
– Что ты предлагаешь?
– Предлагаю завтра… впрочем, уже сегодня, с утра пораньше поехать в Жуковку, прихватив с собой своих телохранителей. У тебя ведь есть личный спецназ, выполняющий особые поручения? Вот и прикажи.
– И что дальше?
– В Жуковке сообщишь Казанове о том, что твою жену похитили вояки из секретной части, и поедешь с ним в зону. Даже если Сватов и этот… полковник Дубневич и не отпустят Елизавету, какое-то время она будет в безопасности, они побоятся ее трогать. А потом подключусь я.
– Каким образом?
– Увидишь. – Крутов встал. – В шесть утра я приду за ответом. Собирай команду. – Он пошел к двери, но вернулся, взял телефон и набрал номер: – Саша, это я. Готовность «ноль». Ты договорился с начальством?
– Да, все в порядке, разрешили поработать на «натуре», – ответил Зубко.
– Когда вас ждать?
– Если «по нулю» и полной программе, – сказал, помедлив, Зубко, – то после обеда. Где нам выгрузиться?
– Ты знаешь, где я?
– Ну?
– Возьми карту и сориентируйся.
Зубко молчал несколько минут.
– Нас могут засечь, радары у них есть?
– У них все есть.
– Тогда нам лучше выгружаться ночью.
– Боюсь, будет поздно.
– Понял. Тогда пойдем на пузе, с применением маск-систем. Так, вот Жуковка… – Саша зашелестел картой. – Куча деревень… с какой стороны лучше зайти, с юга, с севера?
– С востока.
– Тогда это… Сельцо годится? Километров семь по прямой.
– Я вас встречу, ориентир – «царевна-лягушка».
У «Витязя» был разработан целый набор сигналов сбора и ориентации, зашифрованный под разными поэтическими названиями. «Царевна-лягушка» представляла собой выложенную на болоте из ошкуренных осинок стрелу, хорошо видимую с высоты.
