– До пятницы я совершенно свободна, – с улыбкой ответила девушка словами Пятачка из мультфильма «Винни-Пух». – Вспомнила байку о грибах. Подбегает к отцу сын: папа, что такое «кранты»? Тот удивленно: почему ты об этом спрашиваешь? Сын: мама звонила кому-то по телефону и сказала: «Я своего дурака накормила грибами, и теперь ему кранты».
Крутов усмехнулся, открывая калитку и пропуская Лизу.
– Этого можешь не бояться, мухоморы и поганки мы с тобой не собирали. Кстати, а что такое действительно «кранты»?
– Я не филолог, могу только предположить, что это слово родственно другому – «каюк». А вообще, конечно, это абракадабра.
– А что такое абракадабра?
– Случайно я знаю, что оно означает: «он исцелил». Это арабское слово.
– Ну вот, а говоришь – не филолог. – Егор включил свет на веранде, заглянул на кухню, спросил оттуда: – Так что будем пить-есть?
– Тащи свои грибы, я голодная.
Крутов включил электроплиту, подогрел грибы, приготовленные еще днем, поставил чайник, достал икру, и вскоре они ужинали, уютно устроившись на веранде, с неопределенным интересом присматриваясь друг к другу. Обоим было так хорошо и спокойно, словно они были знакомы уже целую вечность. То, что они бок о бок провели детство, воспринималось как-то отстраненно, информационно, память не затрагивала эмоциональных центров и слоев, где хранился бы образ соседской девчонки или мальчишки, семнадцать лет назад ничего общего – ни игр, ни развлечений – у них не было.
– А куда ты ездил со своим знакомым, Панкратом? – спросила Лиза.
Врать Егор не любил, сказать правду не мог, поэтому решил отмолчаться, но Елизавета оказалась проницательней, чем он думал.
– Искал бандитов, да?
«Любимая, да ты и собеседник!»– вспомнил Егор своего незабвенного Вишневского, вслух же сказал:
– А если да, то что?
– Я так и поняла, когда ты уехал. У тебя было такое лицо… Ну и как, нашел?
Крутов перестал есть, внимательно и серьезно посмотрел на девушку, близость которой все больше волновала и кружила голову.
– Лиза, ко мне никто не приезжал… я имею в виду Панкрата. Ты его не знаешь и никогда не видела. Я же никуда не уезжал, только разве что в больницу. Ты поняла?
Легкая насмешливость в глазах девушки уступила место тревоге.
– Я поняла. Значит, вы их все-таки нашли… и что сделали?
Крутов собрал и унес посуду, принес чай.
– Один из них мертв.
Елизавета вздрогнула, глаза ее расширились.
– Ты…
– Не я. Бандит пришил бандита, причем по собственной инициативе. И я уверен, что на этом дело не закончится. Ты ничего не слышала о зоне, возле которой нас с тобой пытались задержать?
– Ничего. Говорят – воинская часть. Кому после такого объяснения придет в голову проверять?
– Да, конечно. Только уж больно странная эта часть… если на ее территории базируется мотобанда.
– Откуда ты знаешь?
– Сорока на хвосте принесла. А твой Борис с ними не связан? Сама же говорила, что к нему в баню приезжает раз в месяц целая компания. Не из той ли части?
– Он такой же мой, как и твой, – поморщилась Лиза. – Я не интересовалась, кто его навещает и зачем. Только едва ли эта компания из воинской части. Если бандиты оттуда, зачем они напали на киоск, на деревню вообще?
– К сожалению, ты права, не стыкуется. Ладно, давай поговорим о другом.
– А почему ты сам решил искать бандитов? Чтобы отомстить? Тебе мало, что ими занимается милиция? Закон?
Крутов покатал в ладонях чашку с чаем, не пролив при этом ни капли, исподлобья глянул на собеседницу.
– Во-первых, местная милиция скорее всего связана с бандитами, во всяком случае, ищет она их плохо. Во-вторых, с такими «отморозками», как эти мотоциклисты, невозможна фэйр плей.
– Честная игра? – перевела Лиза.
– Игра по правилам. Они презирают все законы, отрицают любые нормы поведения, ненавидят других людей и руководствуются только своими желаниями. С ними можно и нужно разговаривать только на их языке. Что касается меня… Многие люди всю жизнь ищут истину, доброту, красоту, гармонию, совершенство, справедливость, так вот я из всего этого спектра предпочитаю последнее…
– Справедливость?
– По характеру я – борец за справедливость, понимаешь? В школе за это попадало, в институте… Так уж получалось, что мне все время приходилось ее восстанавливать.
Елизавета несколько мгновений смотрела в глаза Крутова, потом вдруг встала, обошла стол и оказалась рядом, наклонилась к нему, закрывая глаза. И ему ничего не оставалось делать, как поцеловать ее…
Поцелуй был долог и нестерпимо нежен. Они целовались, не касаясь друг друга руками, не пытаясь прижаться друг к другу; казалось, у обоих живут только губы… и только они могут выразить то, что ощущали оба. Потом Елизавета отодвинулась и села на место, как ни в чем не бывало, глядя на захмелевшего Егора насмешливыми, дерзкими, потемневшими глазами.
– Ты… ты колдунья! – хрипло проговорил он. – Такого со мной никогда не было.
– Я предупреждала, – пожала плечами Елизавета. – Только я не колдунья, а всего лишь внучка ведьмы. Всего, что знала моя бабка, я не знаю.
Крутов засмеялся, чувствуя удивительную легкость во всем теле и приятное головокружение.
– Мне только ведьмы в жизни не хватало. Надеюсь, ты меня в лягушку не превратишь?
– Будешь вести себя плохо – превращу!
– Я так и понял. Придется вести себя хорошо. Хочешь посмотреть мою коллекцию металлических рублей? Я ее лет десять собирал, почти сотню насобирал.
Лиза встала, и Крутов повел ее в дом. Включил в спальне свет, достал из тумбочки бювар с монетами и вдруг почувствовал, как Елизавета осторожно положила ему на плечи ладони. Замер. Медленно выпрямился и повернулся к девушке, вбирая глазами ее лицо, огромные, загадочно мерцающие глаза, губы, волосы. В памяти снова всплыли строки блоковского «Демона»: «Прижмись ко мне крепче и ближе, Не жил я – блуждал средь чужих…»
Почти неслышно касаясь руками его тела, Елизавета расстегнула рубашку, сняла, бросила на пол. Увидела шрам на груди слева, там, куда пришелся удар кинжала таджикского моджахеда.
– Нож?..
Крутов кивнул. Голова кружилась все быстрей, и сил сдерживать себя уже почти не осталось.
Елизавета наклонилась и поцеловала шрам. Потом увидела еще один – на предплечье, поцеловала и его. Повернула послушного Егора спиной, обнаружила под лопаткой темное пятнышко – след пули, погладила пальцем.
– Пуля?..
Егор не ответил. Что-то зашуршало за спиной, упало на пол, холодком обдав ноги. Он обернулся: девушка стояла перед ним без блузки, дерзко глядя ему в глаза. Ее упругая, идеальной формы грудь с торчащими сосками была на расстоянии ладони, и Крутов потянулся к ней, уже не желая бороться с магией взаимного притяжения и с самим собой…
