– Тридцать пять?! Постойте, – Крутов нахмурился, – сколько же вам тогда лет?
– Сорок, – блеснул улыбкой Ираклий.
– Вы случайно не занимались боевыми искусствами?
– Совсем не случайно. В принципе вся моя жизнь – это путь Воина, а Орденом я занимаюсь всего второй год по совету моего друга Сергея Моисеева. Имя знакомо?
– По-моему, он президент Международной ассоциации контактного карате…
– И гроссмейстер Международного Ордена чести, кавалер Креста чести.
– Понятно. И вы уехали из Москвы…
– У меня в Жуковке родственники, а работать можно и нужно везде, в том числе и в провинции.
– И все же непонятно, как вы оказались здесь, в камере с этими типами.
– Вы же тоже попали сюда, хотя явно не принадлежите к криминальному миру. Говорят, вы кого-то убили?
– Гражданин Коркия, за что вы убили человека? За мэчту. Поясните суду, что вы имеете в виду. Я его убил нэ за то, что он спал с моей женой и тещей, дегустатор, понимаешь. И нэ за то, что он спустился по водосточной трубэ из моего окна, каскадер, понимаешь. Я его убил за то, что он сказал: я еще вэрнусь! – мэчтатель, понимаешь.
Ираклий улыбнулся.
– Старый анекдот.
– Кое-кто решил предъявить мне счет… хотя я никого не убивал. Крутов Егор. – Полковник сунул руку Ираклию.
Тот пожал руку, слегка поклонился.
– Очень приятно познакомиться. Я слышал, что вас обвиняют в убийстве, но не поверил. Расскажете, как все произошло?
– Сначала вы.
Ираклий дернул уголком губ, пряча улыбку.
– Конечно. Все очень просто. РОЧ – организация общественная, но официально зарегистрированная, ей необходим офис или хотя бы помещение. В декабре прошлого года мы арендовали у Райкомимущества весь второй этаж бывшего Жуковского Дома культуры. Как положено, составили и подписали договор, заплатили аренду за год вперед. А в начале июля нас начали выселять.
– Почему? Вы же заплатили.
– Вот и я задал тот же вопрос, а мне ответили, что расценки аренды изменились, а поскольку мы вовремя не доплатили – извольте покинуть помещение.
– А в инстанцию повыше не ходил?
– Не успел. Приехали крутые парни в униформе «деловых людей»: черный пиджак, серые брюки, галстук в горошек, туфли а-ля «копыто лошади», – и нам пришлось защищаться. Первый натиск мы выдержали, как-никак у нас все документы в порядке, а второй раз они приехали рано утром, связали сторожа, взломали двери, начали выбрасывать наши вещи, мебель, аппаратуру…
– Беспредел! Но ведь должна быть какая-то причина такого наглого вторжения.
– О, конечно, причина есть. У брянского мэра есть брат, «новый русский», ему и приглянулись наши апартаменты под свое представительство, а может быть, под какую-нибудь фирму. Я знаю, что он начал скупать дома и земли в деревнях района якобы для создания сети современных магазинов и строительства клубов, но так ли это на самом деле, не проверял.
– А в Ковалях он случайно не купил хату?
– По-моему, да, приобрел.
– Его не Борисом кличут?
Ираклий внимательно посмотрел на Крутова.
– Ты с ним знаком?
Егор покачал головой.
– Как тесен мир! Он наехал на меня в первый же день, как только я приехал к родственникам. Но тогда получается, что его брат-мэр – муж Елизаветы?!
Ираклий продолжал выжидающе смотреть на Крутова, и тот, мрачнея, рассказал ему историю своих отношений с Борисом Мокшиным, не вдаваясь в подробности.
– Ты не знаешь, куда поместили Лизу?
– К сожалению, нет. Здесь есть женская камера, но кто там сидит, не интересовался.
Крутов поморщился, потер виски пальцами, чтобы снять боль от поднявшегося волнения, подумал и лег.
– Что, голова заболела? – спросил Ираклий. – Хочешь, научу снимать любую боль и даже вообще ее не чувствовать?
– Да я вроде и сам умею.
– Изучал систему или научил кто?
– Приходилось по роду деятельности заниматься китайским цигуном.
– Хорошая система, особенно если знать «рубашки», но есть получше. С лунггом не знаком?
– С чем его едят?
– Это тибетская система психофизических тренировок. Тебе как подготовленному человеку овладеть ею будет легко.
– Спасибо, будет время, расскажешь и покажешь.
– С удовольствием. Только мне кажется, что ты здесь не задержишься.
– А ты рассчитываешь сидеть долго?
Они перешли на «ты», не заметив этого.
Ираклий улыбнулся.
– Больше трех суток они не имеют права держать меня здесь, но уж очень сильно я обидел команду крутых мальчиков Бориса. У тебя ко мне еще какие-нибудь вопросы имеются?
Крутов понял.
– Что ты хотел узнать от меня?
– Где ты работаешь?
– Сейчас нигде, уволился… по состоянию здоровья, как написано в приказе. А работал в спецназе эсбэ, полковник.
– Я понял, что ты профессионал по выживанию, еще когда лечил тебя. Что там произошло, на допросе, что вся милиция на уши встала? Кстати, похоже, тебя несколько раз долбали электрошокером. Я обнаружил на шее и на спине специфические пятна и рисунок.
– Мне не привыкать… – пробормотал Крутов. – В Таджикистане я от этого чуть не сыграл в ящик. Жили мы на окраине Курган-Тюбе, в маленьких деревянных домиках, кое-как приспособленных для жилья. Провели свет, установили электронагреватели воды. Однажды я пришел с… э-э, работы, решил искупаться, включил воду и нагреватель, а свет вырубили. Я минут десять повозился во дворе с техникой, вернулся в дом и первым делом распахнул дверь в ванную…
– И что же?
– Произошло то, что я меньше всего ожидал. Пока я возился во дворе, отключили и воду, а электронагреватель продолжал, естественно, работать. Обшивка ванной комнаты деревянная, начала тлеть, а когда я открыл дверь, волна угарного газа выплеснулась мне в лицо. Я успел выдернуть шнур из сети, получил удар током и упал. В общем, все одно к одному. Не помню, как добрался до кухни, пытался выбить стекло, а оно двойное, знаешь, рамы с двойным стеклом, одно пробил, порезался, второе не смог. Когда приехали пожарники, на кухню они заглянули в последнюю очередь, я уже был еле теплый… – Крутов усмехнулся.
– И все-таки выжил.
– В больнице врач посмотрел и говорит – хана, сердце не бьется… Но откачали. Как сказал потом врач, хороший мужик, между прочим, классный специалист, меня спасло именно то, что долбануло током. Организм как бы перестроился и не среагировал на угарное отравление.
– Интересный случай.
