– А какие у тебя перспективы? – спросил Рыбаков.
– Такие же, как и в прошлые разы, – усмехнулся Воробьев. – В иске им откажут, они подадут кассационку и обвинят судью в предвзятости.
– В чем суть нынешних претензий?
– Ничего нового, – юрист прикурил. – Армянских дел мастер
[54]
опять возмущен поруганием памяти своей патронессы и требует миллион рублей за ущерб. Фигня. От Русико уже все устали. Но его крики о ментовском беспределе навели меня на интересную мысль.
– Поделись, – предложил Денис.
– Русико орет о том, что никак не может найти мусоров, которые его обыскивали сразу после убийства патронессы. Типа, они были в масках, и теперь не узнать, кто именно свистнул его радиотелефон и бумажник.
– Врет он про мобилу и лопатник, – уверенно заявил Рыбаков.
– Может, и врет, – легко согласился Воробьев. – Но не в этом дело. Немного поразмышляв на эту тему, я пришел к выводу, что ментовский беспредел можно довольно легко остановить. У меня родились две идеи
[55]
. Одна по «маскам-шоу»
[56]
, другая касается дорожных инспекторов.
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Денис.
– Первая идея: что сделать, дабы люди в масках не чувствовали себя неуязвимыми и не пинали всех подряд? Оказывается, решение довольно простое. Им всем надо перед каждой операцией выдавать номера. На грудь и на спину, как лыжникам. И еще указывать, какой структуре принадлежит номер... Тогда любой пострадавший может прийти в ту же прокуратуру и конкретно указать, кто его бил. Прокурор дает запрос, кому принадлежал в тот день номер такой-то, и пошла разборка.
– Ага, щас! – хмыкнул Рыбаков. – Ты что, не знаешь, как у нас прокуратура работает? Отпишутся, что не было такого номера, и все. Ветошных прокуроров уже давным-давно нет.
– Не все так печально, – защитник свободы отрицательно покачал головой. – Здесь главное – наличие бумажки и то, что в ней накалякано. Ведь одно дело, когда терпила пишет «неизвестные люди в масках», и совсем другое – «сотрудник такого-то под разделения под таким-то номером». Проверка обязательно состоится. Пусть поначалу корыта дворницкие
[57]
, – Воробьев ненавязчиво продемонстрировал что и он неплохо знаком с феней, – будут по старинке заявы под сукно запихивать. Не о том речь! А о том, что при подобном раскладе сами собровцы или омоновцы уже не будут чувствовать себя неуязвимыми и поостерегутся дубасить всех без разбору.
– Возможно, ты и прав, – Денис поставил ног на радиатор парового отопления. – А что с ГИБДД?
– Аналогично, – гордо сказал Андрей. – При любой остановке машины инспектор сначала заполняет специальный именной талончик – номер автомобиля, время, причина остановки. Выдает его водителю, а уж затем просит предъявить документы. У водилы на руках остается подтверждение, что его стопорнул конкретный мусоренок, и бумажка с обоснованием остановки. С такой бумажкой можно легко идти в суд, если чем-то недоволен.
– Мысли у тебя хорошие, – грустно сказал Рыбаков. – Но, боюсь, преждевременные. Пока у ментов есть планы на задержания и раскрытия, твои идеи останутся невостребованными.
– Да, это проблема...
– А почему ты не опубликуешь статью на эту тему?
– Времени нет писать, – признался юрист. – Я дома только к полуночи появляюсь. Какая статья? Одно желание – выспаться.
– Есть еще выходные.
– Тоже занят...
– Женщины? Шнапс? – язвительно предположил Денис.
– Иногда. Но крайне редко.
– Это ты зря.
– Сам знаю. Но времени действительно нет.
– Можно Гоблина попросить. Он ментов страсть как не любит. Будет только рад посодействовать.
– Гоблин – это кто? – не понял Воробьев.
– Димка Чернов.
– Я не знал, что его так называют... Да, он подойдет. Только, боюсь, что вывод его статейки будет несколько иной, чем я бы сделал.
– А ты поправь, – сказал Рыбаков. – Будешь материал утверждать, вот и внеси коррективы.
– Дулю тебе, а не коррективы! – Воробьев сложил фигуру из трех пальцев. – Мне еще на своих ногах ходить не надоело.
– Гоблин добрый, – протянул Денис.
– Когда касается его текстов, то нет, – отрезал Андрей. – Он моего зама в «Калейдоскопе» чуть с третьего этажа не выбросил. Тот ему чего-то подправил, Чернову не понравилось, ну и понеслось. Димка явился в юротдел, схватил Костю за шиворот и вывесил из окна на улицу. Держал, гад, одной рукой.
– Он может, – хихикнул Рыбаков.
– Костик верещит, тетки из отдела орут, – продолжил юрист, – секретарь тоже орет. Главный редактор прибежал... А Димка Костю трясет и вопит, чтоб тот немедленно отменил свою правку. Костя бы рад что-нибудь ответить, да не может. Галстуком горло передавило. На Чернова охранник дернулся. Димон его в нокаут и отправил. Только главред смог как-то разрядить ситуацию, уговорил твоего Гоблина, пообещал, что с ним советоваться будут насчет исправлений...
– Да, Гоблин – это тебе не Бухарчик, – развеселился Денис.
При упоминании собрата по перу, на пару с которым Андрей создавал детективные романы, юрист немного помрачнел. Второй из «Братьев Питерских» приятельствовал с Русланом Пеньковым и постоянно пытался вставить о нем что-нибудь хорошее в совместные произведения, чем регулярно выводил Воробьева из состояния хрупкого душевного равновесия. Андрей то и дело вымарывал из рукописей многостраничные славословия в адрес питерской демтусовки, но Михаил Бухарчик не успокаивался и все равно уснащал романы ссылками на светло-синего «правозащитника».
– Где, кстати, твой соавтор? – осведомился Рыбаков. – Что-то давненько я о нем не слышал.
– Я тоже! – зло рыкнул Воробьев. – Из-за него последняя повестуха встала! Мои главы готовы, а у него конь не валялся. Миша опять занят. К нам какие-то придурки из Белоруссии явились, оппозиционеры чертовы, так он с ними болтается. Некие Козлевич и Фядуто-Немогай...
– Демократ, однако, – едко констатировал Денис и увидел в конце коридора понурого Ортопеда. За спиной у Грызлова прятался Мизинчик. – Все, Андрюша. Извини, у меня появилось одно неотложное дело...
Юрист кивнул и поплелся в зал, где адвокат Шмуц уже перешел к прямым оскорблениям красной от ярости судьи.
* * *
Резван Пифия заколотил в боковину деревянного корпуса самопальной бомбы последний гвоздь, отряхнул испачканные костной мукой руки и отступил от стола на шаг.
