— Товарищ президент. — Головко сделал паузу. Привычка начинать обращение со слова «товарищ» не исчезает так быстро. — Подобно тому, как у нас существуют политические деятели, которые не доверяют американцам, у них тоже есть элементы, ненавидящие нас и подозревающие во всяческих темных делах. Перемены происходят слишком быстро. Многие просто не успевают усвоить их. Мне представляется вероятным, что есть американские политические деятели, которые верят этой статье.
— Фаулер тщеславен, он намного слабее, чем хочет казаться, чувствует себя неуверенно как политический деятель — но он вовсе не дурак, а только дурак поверит тому, что здесь написано, особенно после нашей встречи с глазу на глаз. — Нармонов передал перевод статьи Головко.
— Мои аналитики придерживаются иной точки зрения. По нашему мнению, вполне возможно, что американцы действительно верят этому.
— Поблагодарите своих сотрудников за их точку зрения. Она отличается от моей.
— Если американцы получают такие данные, это значит, что в нашем правительстве действует их шпион.
— Ничуть не сомневаюсь, что это так и есть — в конце концов, там ведь тоже действуют наши агенты, правда? — но в этом случае я не верю этому, причем по очень простой причине. Никакой шпион не может сообщить чего-то, что я не говорил, верно? А я не говорил такого никому. Информация в статье не соответствует действительности. Как вы поступите со своим агентом, который снабжает вас лживыми сведениями?
— Товарищ президент, нам это очень не понравится, — заверил его Головко.
— Несомненно, что американцы придерживаются такого же мнения. — Нармонов задумался, затем на его лице появилась улыбка. — Знаете, что это может значить?
— Мы всегда рады выслушать новые идеи.
— Тогда попытайтесь думать как политический деятель. Статья в американской газете вполне может указывать на то, что внутри их правительства идет борьба за власть. То, что в статье говорится о нас, может оказаться чисто случайным.
Головко задумался.
— До нас доходили слухи, что Райан, заместитель директора ЦРУ, не относится к числу любимчиков Фаулера…
— Райан? Ах, да, припоминаю. Достойный противник, Сергей Николаевич?
— Это уж точно.
— И честный. В тот раз он дал мне слово и сдержал его.
Уж это политический деятель запомнит надолго, подумал Головко.
— Значит, Райан не нравится им? — спросил Нармонов.
— По нашим сведениям, столкновение личностей.
— Вот этому я верю, Фаулер и его тщеславие. — Нармонов поднял руки. — Это и есть ответ на ваш вопрос. Как вы думаете, из меня получится неплохой аналитик разведывательной службы?
— Получится, господин президент, и очень хороший, — заверил его Головко. Конечно, ему пришлось согласиться с президентом. Но более того, Нармонов высказал соображение, которому Головко и его сотрудники не уделили должного внимания. Он вышел из кабинета руководителя государства с тревожным выражением глаз. Когда председатель Комитета государственной безопасности Герасимов несколько лет назад обратился к США с просьбой предоставить политическое убежище, если Головко должным образом сумел оценить происшедшее, именно Райан принимал в этом самое непосредственное участие. Это тут же сказалось на зарубежных операциях КГБ. В Америке было свернуто шесть агентурных сетей и еще восемь — в Западной Европе. К их восстановлению только приступили. В результате способности КГБ проникнуть в деятельность американского правительства оказались явно недостаточными. Но были и хорошие новости: сотрудники КГБ начали знакомиться с частью американских дипломатических и военных каналов связи. В течение удачного месяца подобрали ключ к четырем или даже пяти процентам американских сообщений. Однако расшифровка кодов не может заменить нелегальных, хорошо законспирированных агентов, а именно для выяснения того, что происходит внутри американского правительства, требовались усилия таких агентов. Там происходило что-то странное. Головко не знал, что именно. Может быть, президент прав. Возможно, это отзвуки борьбы за власть внутри правительства. Но это могло оказаться и чем-то иным. То, что Головко не мог понять смысл происходящего, еще больше запутывало ситуацию.
* * *
— Едва успел вернуться вовремя, — сказал Кларк. — Сегодня проверили автомобиль?
— Если сегодня среда… — ответил Джек. Проверка его служебного автомобиля с целью обнаружения микрофонов подслушивания делалась еженедельно.
— Тогда можно говорить?
— Да.
— Чавез оказался прав. Все очень просто, надо только сунуть соответствующему чиновнику на лапу. Один из бригады технического обслуживания в этот день заболеет, а нам двоим поручат заняться Боингом-747. На мою долю выпадает уборка — вымыть умывальник и туалет, пополнить бар и тому подобное. Завтра я представлю тебе официальную оценку, но вкратце могу сказать прямо сейчас — да, мы можем сделать это, и вероятность обнаружения минимальна.
— Ты знаком с тем, что последует в результате обнаружения?
— Ну конечно. Большой международный скандал. Меня сразу уволят на пенсию. Об этом нечего беспокоиться, Джек. Я могу уйти когда пожелаю. Жаль только Динга. У парня отличные способности.
— Предположим, нашу операцию раскроют?
— Тогда я объясню на превосходном испанском языке, что какой-то японский репортер попросил меня сделать это и дал за работу массу песо. В этом весь фокус, Джек. Они не поднимут шума, если придут к выводу, что это дело рук одного из своих. Произведет плохое впечатление — унижение, подрыв репутации и все такое.
— Джон, ты — хитрый, изворотливый сукин сын.
— Хочу достойно служить своей стране, сэр. — Кларк расхохотался. Через несколько минут он свернул с шоссе. — Надеюсь, мы не опоздали.
— У меня был длинный и трудный день, Джон.
— Я прочитал эту статью в газете. Что мы собираемся предпринять?
— Белый дом поговорит с Хольцманом, попросит его не вмешиваться.
— Неужели кто-то из нашего управления взялся за перо?
— Вряд ли. И ФБР тоже не имеет никакого отношения к этому.
— Значит, попытка замаскировать смысл статьи?
— Похоже на это.
— Какая глупость, — заметил Кларк, въезжая на стоянку.
Кэрол оказалась дома, убирала после обеда. Рождественская елка Циммеров уже стояла на лужайке. Кларк начал переносить из машины подарки. Часть их Джек купил в Англии; Кларк и Нэнси Каммингс помогли завернуть их в цветную бумагу — Райан не умел делать этого. К сожалению, они вошли в дом в тот момент, когда там слышался детский плач.
— Ничего страшного, доктор Райан, — сказал ему один из мальчиков в кухне. — Джеки натворила что-то. Мама в ванной.
— О'кей, — кивнул Райан и направился в ванную, предупредив кашлем о своем появлении.
