— Но вы не психиатр?
Катц едва удержался, чтобы не огрызнуться в ответ. Подобно большинству хирургов, у него был вспыльчивый характер.
— Ответ на этот вопрос вам хорошо известен.
Следователь поднял голову от своих записей и спокойно произнес:
— В данном случае правило неразглашения врачебной тайны не может применяться. А теперь прошу вас ответить на мой вопрос.
— Нет.
— Что «нет»?
— Нет, насколько я знаю, таких замечаний она не делала.
— Ничего не говорила о своем муже, его поведении, переменах в нем?
— Нет. Я хорошо знаю Джека. Он мне нравится. Думаю, он хороший муж. У них двое детей, и я надеюсь, вы знаете, что произошло с ними несколько лет назад, не хуже меня, не правда ли?
— Знаю, но люди меняются.
— Только не такие люди. — Заявление Катца прозвучало с категоричностью смертного приговора.
— Похоже, вы очень уверены в этом.
— Я — врач. В моей профессии необходимо иметь твердое мнение. То, что вы утверждаете, — чепуха.
— Я ничего не утверждаю, — возразил следователь, зная, что лжет, и понимая, что Катцу это тоже известно. Да, подумал следователь, он дал этому доктору правильную оценку с первого взгляда. Катц был пылким, несдержанным человеком и вряд ли станет хранить секрет, если считает, что секрет этого не заслуживает. И, наверно, блестящий врач.
— Я хочу снова вернуться к своему первому вопросу. По сравнению, скажем, с годом назад Кэролайн Райан не ведет себя как-то по-другому?
— Она теперь на один год старше. У них дети, дети растут и могут быть источником неприятностей. У меня есть свои, я знаю. Ну хорошо, она прибавила фунт или два — это неплохо, Кэти старается быть слишком тонкой — и она больше, чем раньше, устает. Ей приходится долго ехать на работу — их дом далеко от больницы, — да и работа здесь трудная, особенно для матери с детьми.
— И это все?
— Я — хирург-офтальмолог, а не советник по семейным вопросам. Это не моя специальность.
— Вот вы только что заявили, что не являетесь советником по семейным вопросам. Я ведь не спрашивал об этом, правда?
Проницателен, мерзавец, подумал Катц, убирая руку от усов. Специализировался в области психологии? Нет, скорее сам овладел ею. Полицейские умеют разбираться в людях. Неужели и во мне сумел разобраться?
— Для семейного человека неприятности дома обычно означают семейные неприятности, — медленно произнес Катц. — Нет, о них она ничего не говорила.
— Вы уверены в этом?
— Совершенно уверен.
— Ну хорошо, доктор Катц, спасибо, что вы уделили мне столько времени. Извините за беспокойство. — И следователь протянул Катцу свою визитную карточку. — Вдруг вы узнаете что-нибудь новое, буду благодарен, если вы сообщите мне об этом.
— А в чем дело? — спросил Катц. — Если вам требуется моя помощь, мне нужно объяснение. Я ведь не шпионю за людьми ради развлечения.
— Ее муж, доктор, занимает высокую и очень ответственную должность. Из соображений национальной безопасности мы время от времени проверяем таких людей. Вы тоже занимаетесь этим, хотя, может быть, и не отдаете себе отчета. Например, если хирург появится в операционной и от него пахнет спиртным, вы обратите на это внимание и примете меры, верно?
— Здесь такого не происходит, — заверил его Катц.
— Но вы обратите внимание, если подобное происшествие случится?
— В этом не может быть сомнений.
— Рад слышать это. Как вам известно, Джон Райан имеет доступ к самой секретной информации. Если бы мы не следили за такими людьми, наше поведение было бы безответственным. У нас — это очень щекотливый вопрос, доктор Катц.
— Я понимаю это.
— У нас есть подозрения, что ее муж ведет себя… не совсем обычно. Нам пришлось провести проверку. Понимаете? Пришлось.
— О'кей.
— Это все, о чем мы просим.
— Хорошо.
— Спасибо за помощь, сэр.
Следователь подал ему руку и ушел.
Катц сумел удержаться и не покраснеть до ухода следователя. На самом деле он не так уж хорошо был знаком с Джеком. Они встречались на приемах раз пять или шесть, обменивались шутками, говорили о бейсболе, погоде или, может быть, международном положении. Джек никогда не уклонялся от ответа на вопрос, никогда не говорил, что не может обсуждать ту или иную проблему или что-то в этом роде. Приятный человек, подумал Берни, хороший отец, судя по всему. Но все-таки он знал его недостаточно хорошо.
С другой стороны, Катц очень хорошо знал Кэти, так же хорошо, как и любого другого врача. Она была удивительной женщиной. Если один из троих его детей будет когда-нибудь нуждаться в операции на глазах, Кэти станет одним из трех человек в мире, кому он доверит эту операцию. С его точки зрения, это был самый лестный комплимент. В случае необходимости Кэти заменяла его во время операций и процедур, а он в свою очередь заменял ее. Когда один из них нуждался в совете, то обращался к другому. Катц и Кэти были друзьями и коллегами. Если им когда-нибудь придет в голову оставить Институт Хопкинса/Вильмера, они будут работать вместе, потому что совместная медицинская практика требует еще больше усилий для сохранения, чем семейная жизнь. Он мог бы жениться на ней, думал Катц, если бы у него была такая возможность. Кэти легко любить. Она стала хорошей матерью. У нее всегда было непропорционально большое число пациентов-детей, потому что в некоторых случаях хирургу нужны маленькие руки, а руки и пальцы Кэти были маленькими, нежными и поразительно искусными. Она окружала своих крошечных пациентов заботой и лаской. Медицинские сестры боготворили ее за это. Впрочем, Кэти пользовалась всеобщей любовью. Ее хирургическая бригада души в ней не чаяла. Лучше женщину трудно представить.
Семейные неприятности? Джек изменяет нашей Кэти… обижает моего друга?
Мерзкий сукин сын!
* * *
Сегодня он снова опоздал, заметила Кэти. Уже десятый час. Неужели нельзя вернуться домой не так поздно?
Если нельзя, то почему?
— Привет, Кэт, — произнес Джек, направляясь в спальню. — Извини, что я задержался.
Когда Джек скрылся из виду, она подошла к шкафу и открыла дверцу, чтобы взглянуть на пальто. Никакого запаха. На следующий день после того вечера он отдал его в чистку, заявив, что на пальто — пятна. Кэти вспомнила, что пятна действительно были, но…
Что же делать?
Она едва удержалась, чтобы снова не расплакаться.
По пути в кухню Джек прошел через гостиную. Кэти уже сидела в своем кресле. Он не обратил внимания на выражение ее лица, на ее молчание. Его жена сидела, не отрывая взгляда от экрана телевизора, но не видя, что там происходит. Она снова и снова обдумывала ситуацию в поисках ответа, но взамен находила только гнев.
