И все-таки он запомнил этот день. Еще никогда ему не приходилось встречать такой прекрасный рассвет. Мотти испытывал какой-то сверхъестественный подъем, с небывалой остротой ощущал все вокруг: удивительный аромат кофе; свежесть утреннего воздуха в Беершебе; запах кожи и машинного масла в кокпите; атмосферные помехи в наушниках; ладони на ручках управления. Никогда ему еще не приходилось испытывать столько ощущений в один день, и Мотти Цадину не приходило в голову, что судьба не даст ему снова увидеть рассвет.
Четыре истребителя-бомбардировщика в четком строю вырулили в конец взлетной полосы «ноль один». Казалось, это хороший знак, что они взлетают на север, в сторону вражеских войск всего в пятнадцати минутах полета. По команде командира эскадрильи — ему был всего двадцать один год — все четыре пилота включили двигатели на полную мощность, освободили тормоза и поднялись в прохладный, спокойный утренний воздух. Через несколько секунд самолеты уже достигли высоты пять тысяч футов, и пилоты внимательно следили за курсом, чтобы не мешать гражданским самолетам, заходящим на посадку и взлетающим в международном аэропорту Бен-Гуриона, который в безумной жизни Ближнего Востока функционировал как ни в чем не бывало.
В наушниках послышались короткие команды: лететь рядом друг с другом, проверить показания приборов, двигатель, боеприпасы, электропитание — все, как во время тренировочных полетов. Следить за возможным появлением МИГов и своих самолетов. Не сводить глаз с прибора «свой — чужой» — он должен быть всегда зеленым. Пятнадцать минут полета от Беершебы до Голанских высот промелькнули в секунду. Мотти смотрел, напрягая зрение, пытаясь разглядеть вулканический утес, защищая который всего шесть лет назад погиб его старший брат. Он поклялся, что не даст сирийцам захватить эту скалу.
— Внимание: поворачиваем на курс «ноль сорок три». Цель — танковые колонны в четырех километрах от линии. Следите за ракетами «земля — воздух» и зенитным огнем.
— Внимание, говорит четвертый, — хладнокровно произнес Цадин. — Вижу танки «на тринадцать». Похожи на наших «Центурионов».
— У тебя острый глаз, четвертый, — послышался ответ капитана. — Это наши.
— Внимание, вижу запуск зенитных ракет! — послышался чей-то взволнованный возглас.
Глаза летчиков обежали горизонт в поисках угрозы.
— Черт! Ракеты «на двенадцать» у земли, поднимаются к нам!
— Вижу. Эскадрилья, разворот налево и направо — начали! — послышалась команда капитана.
Четыре «Скайхока» мгновенно разошлись по своим курсам. Примерно дюжина зенитных ракет СА-2 поднималась к ним в нескольких километрах со скоростью в три Маха. Ракеты также заметили их маневр и разделились налево и направо, но сделали это не лучшим образом: две, столкнувшись в полете, взорвались. Мотти завалил самолет на правый борт, потянул руль на себя, пикируя к земле. Черт бы побрал эти ракеты под крыльями — его «Скайхок» отчасти утратил маневренность. Отлично, теперь зенитные ракеты не попадут в него. Он выровнял самолет всего в ста футах от земли, продолжая лететь в сторону сирийцев со скоростью в четыреста узлов. Рев его двигателя пробуждал смелость в сердцах солдат осажденной бригады «Барак».
Мотти уже понял, что нанести сконцентрированный удар им не удастся, но это для него не имело значения. Он уничтожит сирийские танки — еще не знает какие, но и это неважно, — лишь бы они были сирийскими. В это мгновение Мотти увидел еще один А-4 и пристроился к нему в тот самый момент, когда тот устремился в атаку. Он посмотрел вперед и, заметив куполообразные очертания башен сирийских Т-62, даже не глядя, толкнул рычажки приведения противотанковых ракет в боевую готовность. Перед ним появился отраженный прицел.
— Ага, еще зенитные ракеты, на малой высоте, — послышался в наушниках по-прежнему спокойный голос капитана.
У Мотти дрогнуло сердце: множество ракет, небольших — может, это и есть СА-6, о которых его предупреждали? — мчались к нему над скалами. Он взглянул на экран — нет, аппаратура не сумела обнаружить эти мчащиеся навстречу ракеты. Электроника подвела его — лишь глаза обнаружили противника. Инстинктивно Мотти рванулся вверх, стараясь набрать высоту, необходимую для маневра. Четыре ракеты последовали за ним. До них пока три километра. Он резко завалил самолет на правый борт, затем нырнул вниз и повернул налево. Ему удалось обмануть три из четырех, но последняя следовала за ним неотступно. Мгновение спустя она взорвалась всего в тридцати метрах от его самолета.
Мотти показалось, будто «Скайхок» отбросило метров на десять в сторону. Он вцепился в штурвал самолета и сумел выровнять его над самой землей. Посмотрел по сторонам и похолодел от ужаса. Вся плоскость левого крыла была изрешечена осколками. Сигналы тревоги звучали в наушниках, приборы показывали, что конец близок: гидравлика на нуле, радиосвязь не работает, генератор тоже вышел из строя. Но Мотти все еще мог управлять самолетом вручную, а запуск ракет осуществлялся от запасного аккумулятора. И в это мгновение прямо по курсу в четырех километрах он увидел своих мучителей — весь комплекс СА-6 из четырех пусковых установок, диск радиолокатора на крыше фургона и тяжелый грузовик, полный ракет для перезарядки. Острые глаза пилота разглядели даже, что сирийцы пытаются подготовить батарею к очередному залпу и укладывают ракеты на направляющие пусковых установок.
В это мгновение на земле увидели его самолет, и началась дуэль, полная драматизма, несмотря на свою краткость.
Мотти осторожно отпустил штурвал самолета, содрогающегося от полученных повреждений, и поместил батарею в центр прицела. Под крыльями его истребителя-бомбардировщика висело сорок восемь ракет «Зуни», запускаемых залпами по четыре ракеты. Когда до батареи оставалось два километра, он нажал на кнопку пуска. Каким-то чудом сирийские ракетчики сумели запустить в него еще одну ракету. Гибель казалась неминуемой, однако зенитные ракеты СА-6 снабжены взрывателями, срабатывающими рядом с целью, и пролетающие мимо «Зуни» взорвали ее. Взрыв произошел в полукилометре от самолета и не причинил ему никакого вреда. Мотти свирепо улыбнулся под маской шлема. Четверка за четверкой ракеты срывались из-под крыльев его «Скайхока» и мчались к цели. И тут же Мотти открыл огонь из своих двадцатимиллиметровых пушек, поливая батарею снарядами, которые рвались среди людей и машин.
Третий залп попал точно в цель, затем еще три ракетных залпа. Мотти нажал на педаль, изменив направление полета, чтобы ракеты накрыли всю батарею. Противовоздушный комплекс превратился в ад рвущихся боеголовок, снарядов, топлива и запасных ракет. Прямо по курсу поднялся от земли гигантский огненный шар, и Мотти пролетел сквозь него с диким воплем радости — враг уничтожен, он отомстил за гибель товарищей.
Момент триумфа оказался коротким. Воздушный поток, мчащийся навстречу со скоростью четыреста узлов, срывал листы алюминия с левого крыла самолета. «Скайхок» начал терять управление, и, когда Мотти повернул домой, крыло развалилось окончательно. Самолет буквально распался в воздухе. Еще через несколько секунд юноша-пилот разбился о базальтовые скалы Голанских высот — не первый и не последний. Из четырех истребителей-бомбардировщиков ни один не вернулся на базу.
