Питтсбург был расположен в гористой местности. Дорис показывала дорогу, направив ее вдоль реки Мононгахела, вверх по склону и затем направо. Внезапно она словно оцепенела, предоставив Сэнди искать номер дома. Вот он. Сара поставила красный «бьюик» на стоянку, и все глубоко вздохнули.
— С тобой все в порядке? — спросила она у Дорис. В ответ девушка только испуганно кивнула.
— Это твой отец, милая. Он любит тебя.
Через мгновение Сара увидела Реймонда Брауна в котором не было ничего примечательного. Он ждал у двери, должно быть, часами, и он тоже изрядно нервничал, когда спускался по потрескавшимся бетонным ступенькам, держась дрожащей рукой за перила. Мистер Браун открыл дверцу и с неуклюжей галантностью помог Сэнди выйти из машины. Затем он протянул руки внутрь и, хотя старался сохранить самообладание, когда его пальцы коснулись руки Дорис, залился слезами. Выходя из машины, Дорис споткнулась, и отец подхватил ее, не дав упасть, и прижал к груди.
— Папочка!
Сэнди О'Тул отвернулась. Не то чтобы ее смутило особое выражение чувств, просто ей хотелось оставить их наедине, и взгляд, которым она обменялась с доктором Розен, с лихвой вознаграждал людей их профессии за нелегкие труды. Сэнди и Сара сжали губы и посмотрели друг на друга влажными глазами.
— Заходи в дом, детка, — произнес Рей Браун и как маленькую девочку повел свою дочь по ступенькам, торопясь укрыть ее в своем жилище, чтобы защитить от всех бед. Женщины последовали за ними без приглашения.
Гостиная оказалась поразительно темной. Мистер Браун спал днем, и потому закрыл окна темными шторами, забыв поднять их сегодня. Комната была загромождена плетеными ковриками, мягкой мебелью сороковых годов, столиками из красного дерева, покрытыми кружевными салфетками. Повсюду фотографии в рамках. Умершая жена. Погибший сын. И пропавшая дочь — вся семья из четырех человек. В темной безопасности своего дома отец снова прижал к груди вернувшуюся дочь.
— Милая, — произнес он, повторяя слова, в которых практиковался много дней. — Забудь то, что я говорил тебе. Я был не прав, я был так не прав!
— Все в порядке, папа. Спасибо, тебе.., спасибо за то, что ты позволил мне...
— Дор, ты ведь моя маленькая девочка... — Он мог и не продолжать. Объятия длились больше минуты, и затем она отстранилась, смущенно хихикнув:
— Мне надо сходить.
— Ванная там, где и раньше, — сказал отец, вытирая влажные глаза. Дорис пошла внутрь дома, нашла лестницу и поднялась по ней.
Реймонд Браун повернулся к гостям:
— У меня готов.., э-э, готов обед. — Он неловко замолчал. Сейчас не время было для хороших манер или для того, чтобы выбирать слова. — Не знаю, что должен сказать вам.
— Все в порядке, — улыбнулась Сара своей добродушной улыбкой врача, показывая, что отныне все будет хорошо, хотя на самом деле это не было полной правдой. — Вот только нам нужно поговорить. Между прочим, это Сэнди О'Тул. Сэнди — медсестра, и это она потратила столько усилий, чтобы спасти вашу дочь, гораздо больше, чем я.
— Здравствуйте, мистер Браун, — сказала Сэнди, и все обменялись рукопожатиями.
— Видите ли, мистер Браун, вашей дочери все еще нужна медицинская помощь, — заметила доктор Розен. — Ей пришлось пережить немало ужасного. Вы готовы к разговору?
— Да, мэм, Прошу вас, садитесь. Может быть, вам что-нибудь принести? — спохватился он.
— Я договорилась относительно вашей дочери с врачом в Питтсбурге. Ее зовут Мишель Брайант. Она психиатр...
— Вы хотите сказать, что Дорис.., больна? Сара покачала головой.
— Нет, не то чтобы больна. Но ей пришлось многое пережить, и внимание со стороны хорошего специалиста поможет ей выздороветь гораздо быстрее. Вы меня понимаете?
— Док, я сделаю все, что вы мне скажете. Компания предоставит мне полную медицинскую страховку, которая может понадобиться.
— Не беспокойтесь об этом. Мишель займется вашей дочерью в качестве профессиональной услуги. Вам придется сопровождать Дорис. Постарайтесь понять меня, очень важно, чтобы вам все было ясно, мистер Браун. Дорис прошла через ужасные муки, поистине ужасные. Ей станет лучше — она полностью выздоровеет, но вам тоже понадобится приложить усилия. Мишель объяснит все это гораздо лучше меня. Но я должна предупредить вас, мистер Браун: какие бы страшные вещи вы ни узнали, вы должны...
— Док, — мягко прервал ее мужчина, — это моя маленькая дочурка, и я не собираюсь снова запутать все.., и потерять ее. Она — все, что у меня осталось. Да я лучше умру, чем...
— Мистер Браун, именно это мы и хотели услышать от вас.
* * *
Келли проснулся в час ночи по местному времени. Большая порция виски, выпитая им ранее, к счастью, не привела к похмелью. Наоборот, он чувствовал себя необычайно бодрым и отдохнувшим. Легкое покачивание корабля успокоило его тело во время дневного (ночного) отдыха, и, лежа в темноте отведенной ему офицерской каюты, он слышал потрескивание стали при повороте судна, когда «Огден» повернул влево. Келли прошел в душевую и включил холодную воду, чтобы окончательно проснуться. Через десять минут он был одет и готов к выходу. Наступило время для осмотра корабля.
Военные суда никогда не спят. Несмотря на то что большинство работ проводится в дневное время, неизменный цикл вахт, которые несут на флоте, означал постоянное движение людей внутри корабля. Не меньше ста человек из корабельной команды находились на своих постах в любое время суток, и еще многие другие ходили по тускло освещенным коридорам, выполняя свои обязанности по техническому обслуживанию корабельного оборудования. Остальные отдыхали в кают-компании, читали или писали письма.
Келли был в полосатой робе. На груди красовалась табличка, гласившая просто: «Кларк», без указания звания или должности. В глазах экипажа это делало «мистера Кларка» штатским, и уже кое-кто перешептывался по поводу того, что он — сотрудник ЦРУ, но шепот, часто сопровождавшийся вполне естественными шутками о Джеймсе Бонде, затихал при виде Келли. Матросы уступали ему дорогу при встречах в коридоре, приветствуя его почтительными кивками, на которые он приветливо отвечал, внутренне усмехаясь от того, что ему присвоили статус офицера. Несмотря на то что только капитан и его помощник знали о предстоящей операции, матросы тоже не были такими уж простаками. Никто не посылает корабль из Сан-Диего через весь океан только для того, чтобы обеспечить поддержку неполному взводу морских пехотинцев, — если только на то нет весьма веской причины, — а группа крутых парней, высадившихся на борт корабля, выглядела настолько угрожающе, что даже герой фильмов о «зеленых беретах» Джон Уэйн с почтением уступил бы им дорогу.
Келли отыскал полетную палубу. Там беседовали трое матросов. «Конни» все еще виднелся на горизонте, и с его палуб по-прежнему взлетали самолеты, мигающие огни которых вырисовывались на фоне звездного неба. Через несколько минут глаза Келли адаптировались к темноте. В нескольких тысячах ярдов он увидел эскадренные миноносцы боевого охранения. Высоко над «Огденом» под шум электрических моторов вращались радиолокационные антенны, но его заглушал непрерывный плеск воды, рассекаемой стальным корпусом корабля.
