Закариас не имел представления, чем вызван перерыв в допросах. Может быть, Гришанов уехал докладывать своему начальству о полученных результатах. Как бы то ни было, американцу предоставилась возможность подумать. Ты согрешил, говорил себе Закариас. Вел себя как дурак. Но этого больше не повторится. Собственная решимость ему казалась слабой, и Закариас понимал, что ему нужно укрепить ее. К счастью, у него появилось на то время. Если это не было подлинным избавлением, то по крайней мере стало временной передышкой. Внезапно он вздрогнул и впервые за много дней словно проснулся, как будто во время полета для выполнения боевого задания. Боже мой, подумал он, это слово. Я боялся молиться об избавлении.., и все-таки... Охранники с удивлением заметили бы задумчивую улыбку на его лице, особенно если бы знали, что он снова начал молиться. Их учили, что молитвы, обращенные к Богу, являются фарсом. Это, однако, подумал Закариас, было их несчастьем и еще может стать его избавлением.
* * *
Он знал, что не может звонить из своего кабинета, никак не может. Ему не хотелось делать этого и по своему домашнему телефону. Звонок пересечет реку и границу штата, а он знал, что по соображениям безопасности телефонные разговоры с округом Колумбия подчиняются особым правилам. Все телефонные звонки записывались компьютером, и округ Колумбия был единственным местом в Америке, где принимались такие меры предосторожности. Риттер был знаком с существующей процедурой. Ему следовало обсудить тему разговора с начальником отдела, затем с главой управления, а далее могло потребоваться разрешение «главной конторы» — директората ЦРУ, помещавшегося на седьмом этаже. Однако разве можно так долго ждать, особенно когда на карту поставлены жизни американских офицеров. Он обратился с просьбой о предоставлении ему дня отдыха, вполне обоснованно утверждая, что нуждается в нем, чтобы прийти в себя после столь продолжительных перелетов. Получив разрешение, он поехал в город и выбрал для своих целей Смитсонианский музей естествознания. — Там Риттер прошел мимо чучела слона в вестибюле, посмотрел на план музея с надписью «Вы находитесь вот здесь» и стрелкой. На плане он выбрал телефон-автомат, бросил в прорезь десятицентовую монету и набрал 347-13-47. Это было почти шуткой среди профессионалов. Телефон, номер которого он набрал, зазвонил на столе резидента КГБ, возглавлявшего советскую разведку в Вашингтоне, округ Колумбия. Русские знали об этом и знали также, что те, кому это интересно, знают, что им об этом известно. Шпионский бизнес становится иногда таким причудливым делом, подумал Риттер.
— Да? — послышался голос. Риттер занимался этим впервые и испытывал целую гамму совершенно новых для него чувств, вызванных собственным волнением, спокойным голосом отвечающего, напряженностью момента. Тем не менее то, что ему предстояло сказать, было запрограммировано таким образом, что посторонние не смогли бы помешать их официальному разговору.
— Говорит Чарлз. У меня дело, которое для вас весьма важно. Предлагаю встретиться на короткое время для обсуждения. Через час буду ждать вас в Национальном зоопарке, у клетки с белыми тиграми.
— Как я узнаю вас? — спросил голос.
— В левой руке я буду держать журнал «Ньюсуик».
— Через час, — буркнуло в трубке. Возможно, у владельца голоса на утро было запланировано важное совещание, подумал Риттер. Ничего не поделаешь. Оперативник вышел из музея и направился к своей машине. На правом сиденье лежал журнал «Ньюсуик», который он купил по дороге в город.
* * *
Тактика, подумал Келли, поворачивая налево и огибая наконец мыс Пойнт-Люкаут. Тут у него был обширный выбор. Все еще имелась квартира в Балтиморе, снятая на вымышленное имя. Может быть, полиция и захочет побеседовать с ним, но пока им еще не удалось отыскать его. Он постарается, чтобы ситуация не менялась. Враг не знает, кто он. Из этого можно исходить. Самым важным являлись три обстоятельства: то, что ему известно, то, о чем он не знает, и как можно использовать первое, чтобы воздействовать на второе. Третий элемент — «как» — и составлял тактику. Келли мог подготовиться к тому, о чем ему еще ничего не было известно. Он еще не мог действовать, исходя из информации, которой располагал, но уже знал, что следует предпринять. Чтобы приступить к действиям, ему нужно было просто разработать стратегию операции, а это нарушало его планы. Четыре молодых женщины ждали от него действий. А пока еще неопределенное число врагов ждали смерти.
Келли знал, что ими руководил страх. Они боялись Пэм и боялись Дорис. Боялись до такой степени, что пошли на убийство. Интересно, подумал он, не является ли смерть Эдварда Морелло еще одним проявлением этого страха. Несомненно, они убивали других, чтобы обеспечить безопасность для себя, и теперь, по-видимому, считали, что им удалось этого добиться. Это хорошо; если раньше их подгонял страх, то теперь, когда, по их мнению, все осталось в прошлом, они не будут столь осторожными.
Время — вот что беспокоило Келли. Оно было у него ограничено. Полиция преследовала его. Несмотря на то что, на его взгляд, она не имела в своем распоряжении никаких доказательств, все-таки Келли не мог оставаться к этому равнодушным. В неменьшей степени его беспокоила — он фыркнул — судьба четырех женщин. Операция не бывает удачной, если проводится слишком долгое время. Ну что ж, по крайней мере в одном отношении придется проявить терпение. Только в одном, если повезет.
Риттер не бывал в зоопарке уже много лет. Он подумай, что теперь, когда его дети подросли и все понимают намного лучше, стоит снова привести их сюда. Он остановился на несколько минут у ограды медвежьей площадки — его всегда привлекали медведи. Детям Они кажутся увеличенными заводными игрушками, похожими на тех плюшевых мишек, которых они обнимают, ложась спать по вечерам. Риттер знал, что на самом деле все обстоит по-другому. Для него медведи служили образом врага, огромные и сильные, совсем не такие неуклюжие и гораздо более умные, чем это кажется на первый взгляд. Нужно все время помнить об этом, подумал Риттер, направляясь к клетке с тиграми. Он свернул трубочкой «Ньюсуик» и взял журнал в левую руку, наблюдая за гигантскими кошками и ожидая встречи. Ему даже в голову не пришло смотреть на часы.
— Привет, Чарлз, — услышал он.
— Привет, Сергей.
— Я не знаю вас, — заметил резидент КГБ.
— Наша встреча — неофициальная, — объяснил Риттер.
— А бывают официальные? — пожал плечами Сергей. Он направился в сторону от клетки. Подслушивающие устройства можно установить где угодно, но не по всему зоопарку. Если уж на то по" шло, у его собеседника в кармане тоже может находиться миниатюрный магнитофон, хотя это противоречило общепринятым правилам. Они стали спускаться по пологому склону к другой вольере. За резидентом следовал его телохранитель.
— Я только что из Вьетнама, — сообщил сотрудник ЦРУ.
— Там теплее, чем здесь.
— Только не на море. Когда дует легкий бриз, чувствуешь себя очень приятно.
— И какой была цель вашего плаванья? — поинтересовался резидент.
