Закончили очередную партию. Фил работал чуть быстрее других, чтобы поскорей отделаться. Подойдя к коробке со льдом, он извлек оттуда полукилограммовую упаковку чистого героина. От пластикового мешочка исходил отвратительный запах какого-то химического препарата. Так пахло в школьной биологической лаборатории — формальдегид, вспомнил он. Фил разрезал мешочек перочинным ножом, высыпал героин в первый таз, добавил заранее отмеренное количество сахарной пудры и принялся смешивать все это при свете керосиновой лампы.
— Привет.
Это прозвучало для них совершенно неожиданно. Они увидели в дверях чью-то фигуру. Мужчина был одет в маскировочный военный комбинезон, его лицо было раскрашено маскировочной краской, и в руке он держал пистолет.
* * *
Призывать к тишине не было надобности. Его жертвы сами позаботились об этом. Келли снова превратил свой «кольт» из двадцать второго калибра в сорок пятый, и он знал, что дуло крупнокалиберного пистолета остальным кажется в этом помещении огромным, словно вход в железнодорожный туннель.
— Проходите сюда. — Он сделал жест левой рукой. — Всем лечь на палубу, лицом вниз, руки на затылок, поочередно, ты — первый, — приказал Келли парню у таза.
— Кто ты такой, черт побери? — спросил чернокожий.
— Ты, должно быть, Берт. Не делай глупостей.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут? — проворчал Берт, видя, как Фил ложится на палубу.
Келли молча махнул рукой второму белому парню.
— Мне известно очень многое. — Теперь Келли обратился к Берту и только сейчас увидел спящую в углу девушку. — А это кто?
— Послушай, мудак! — начал Берт и увидел, как дуло «кольта» сорок пятого калибра уставилось ему в лицо на расстоянии вытянутой руки.
. — Ты что-то сказал? — тихо поинтересовался Келли. — А ну, на палубу, быстро.
Берт тут же повиновался. Девушка, заметил Келли, продолжала спать. Пускай пока спит, решил он. Его первой задачей был обыск. У двоих он обнаружил по маленькому револьверу, а у третьего в кармане оказался бесполезный перочинный нож.
— Послушай, кто ты? Может, договоримся? — предложил Берт.
— Сначала поговорим. Расскажи-ка мне про эти наркотики, — начал Келли.
* * *
В Москве было десять утра, когда депеша Волошина прошла дешифровку. Генерал Волошин являлся одним из старших сотрудников Первого главного управления и потому был связан со многими руководителями ПГУ, к числу их принадлежал и видный американист, действительный член Академии наук, советник при руководстве КГБ и МИДа, который проявлял особый интерес к этому новому явлению в Америке, называющемуся разрядкой. Академик не занимал никакой должности в полувоенной иерархии КГБ, но именно он мог предпринять наиболее энергичные действия, хотя копия шифрограммы поступила и к заместителю председателя КГБ, в обязанности которого входил надзор за деятельностью управления Волошина. Как и полагается, текст донесения был кратким и сдержанным. Прочитав его, академик пришел в ужас. Ослабление напряженности в отношениях между двумя сверхдержавами, в то время как одна из них принимала участие в войне, было едва ли не чудом, а улучшение отношений американцев с Китаем могло означать новую эру в мировой истории. Именно об этом он информировал членов Политбюро во время своего подробного доклада всего две недели назад. Но допустить, чтобы стало известно, что советский офицер замешан в такой скандал, — настоящее безумие! Какой кретин в ГРУ придумал всю эту операцию? Разумеется, если факты, приведенные в депеше, соответствуют действительности. Это следует проверить. С этой целью он позвонил заместителю председателя:
— Евгений Леонидович, я получил срочное донесение из Вашингтона.
— Я тоже, Иван Николаевич. Оно лежит у меня на столе. Что вы посоветуете?
— Если то, что утверждают американцы, — правда, я настаиваю на том, чтобы были приняты немедленные меры. Предание гласности такой идиотской операции может иметь самые губительные последствия. Вы можете подтвердить, что ГРУ действительно занимается этим?
— Да. Затем обратимся.., через Министерство иностранных дел?
— Согласен. Попытка убедить военных потребует слишком много времени. Вы считаете, что к нашему мнению прислушаются?
— Наши братья по социалистическому лагерю? Прислушаются, если мы задержим поставки ракет «земля-воздух». Они уже несколько недель настаивают на немедленных поставках, — ответил заместитель председателя.
Как это типично для создавшейся безумной ситуации, подумал академик. Мы посылаем ракеты, которые приведут к гибели многих американцев, для того чтобы спасти нескольких. Впрочем, американцы поймут это. Но какое безумие. Если нужны доказательства необходимости разрядки, лучшей иллюстрации не придумаешь. Как две сверхдержавы могут всерьез заниматься своими отношениями" если обе вовлечены, прямо или косвенно, в проблемы других, менее значительных государств? Какое бессмысленное отвлечение сил от важных вопросов.
— Советую действовать как можно быстрее, Евгений Леонидович, — повторил академик. Хотя заместитель председателя занимал более высокий пост в иерархии КГБ, они оба много лет назад учились в одном классе, и их пути неоднократно пересекались.
— Считаю, что вы правы, Иван Николаевич. Позвоню после обеда.
* * *
Какое чудо, подумал Закариас, оглядываясь вокруг. Он не покидал своей камеры на протяжении нескольких месяцев, и запах воздуха, пусть душного и теплого, казался ему даром свыше. Но это было не так. Полковник сосчитал остальных американских офицеров, выстроившихся в шеренгу, — восемнадцать человек, такие же, как и он, примерно одного возраста — и посмотрел на их лица, насколько это было возможно в сгущающихся сумерках. Одного из них он помнил по встрече в лагере давным-давно, — судя по всему морской офицер. Они переглянулись и едва заметно улыбнулись друг другу. Так же поступили и все остальные. Вот если бы охранники разрешили им поговорить, но первый же офицер, попытавшийся сделать это, получил удар по лицу. Несмотря на все, они рады были увидеть лица соратников, осознать, что больше не одни, что рядом с ними соотечественники. Этого было достаточно. Такая мелочь и одновременно так много. Закариас выпрямился, насколько ему позволяла больная спина, и расправил плечи. Низкорослый офицер северовьетнамской армии обратился к своим солдатам, тоже выстроившимся на плацу. Американский полковник так и не овладел в достаточной мере вьетнамским языком, чтобы понимать быструю скороговорку капитана.
— Вот ваш враг, — говорил офицер солдатам. Скоро он поведет свое подразделение на юг, и вот теперь, после стольких лекций и практических занятий по боевой подготовке, представилась неожиданная возможность показать солдатам, как выглядит их враг. Смотрите, говорил он, эти американцы вовсе не такие непобедимые. Они совсем не такие высокие и угрожающие, правда? Их легко согнуть и сломать, из их ран течет кровь, как и у всех остальных людей. А ведь перед вами самые отборные американские воины, лучшие из лучших, те, кто сбрасывал бомбы на нашу страну и убивал наших людей. Вот с кем вам придется воевать. Неужели теперь вы станете бояться их? А если американцы так глупы, что попытаются спасти этих собак, мы сможем попрактиковаться на живых целях. Ободрив таким образом солдат, он отправил их на сторожевые посты.
