— Что случилось? — спросил коп, подъезжая к машине Прайса.
— Там, на фонтане, человеческое тело. На, посмотри. — Он протянул полицейскому свой «Никон» с телеобъективом.
— Боже мой! — выдохнул полицейский и, пристально посмотрев на фонтан, вернул камеру фоторепортеру. Затем он связался по радио с полицейским участком, а Прайс тем временем отснял еще одну кассету. Начали прибывать полицейские автомобили — совсем как вороны, один за другим, — пока на берегу озера, поблизости от фонтана, не собралось восемь машин. Через десять минут прибыла пожарная машина одновременно с сотрудником управления парками и зонами отдыха, за пикапом которого на трейлере была лодка. Ее быстро спустили на воду. Затем в своем фургоне подъехали сотрудники лаборатории судебной медицины. Теперь пришло время отправляться к фонтану. Прайс предложил поехать в лодке вместе с полицейскими — он был куда лучшим фотографом, чем тот, которого привезли с собой копы, — но ему отказали, и потому он продолжал снимать развитие событий с берега. Прайс знал, что за эти снимки он не получит еще одного Пулитцера. Он мог бы получить этот заветный приз, подумал репортер, однако тогда ему пришлось бы заплатить за него слишком большую цену — запечатлеть инстинктивные действия отвратительной птицы, оскверняющей тело девушки в центре огромного города. Это была слишком высокая цена за последующие кошмары. У Прайса и так их было слишком много.
Вокруг собралась толпа. Полицейские стояли маленькими группами, обмениваясь негромкими замечаниями и мрачными шутками. Прибыл телевизионный грузовик из студии на Телевижэн-хилл, к северу от городского зоопарка. Боб Прайс часто бывал там со своими детьми. Им особенно нравился лев, которого звали без особого воображения просто Лео, белые медведи и все остальные хищники, отделенные в целях безопасности от зрителей стальными решетками и каменными стенами. В отличие от некоторых людей, подумал он, глядя, как поднимают тело девушки и кладут его в резиновый мешок. По крайней мере ее мучениям пришел конец.
Прайс зарядил в «Никон» новую кассету и заснял, как тело переносят из лодки в машину судебного врача. Репортер из «Балтимор сан» уже прибыл на место происшествия. Он расспросит о подробностях, пока Прайс в своей лаборатории на Калвер-стрит будет выяснять, насколько хороша его новая камера.
* * *
— Джон, они нашли ее, — сказал Розен.
— Мертвой? — Келли не мог поднять голову. Тон Сэма уже не оставлял сомнений. Это не удивило Джона, однако конец надежде никогда не приходит просто.
— Да, — кивнул Сэм.
— Как?
— Я еще не знаю этого. Из полиции позвонили несколько минут назад, и я пришел сказать тебе об этом, не теряя времени.
— Спасибо, друг. — Если человеческий голос мог звучать мертвым, сказал себе Сэм, то голос Келли звучал именно так.
— Извини меня, Джон. Я.., ты знаешь мое отношение к ней.
— Да, сэр, знаю. Ты ни в чем не виноват, Сэм.
— Ты ничего не ешь. — Розен показал на поднос с едой.
— Я не голоден.
— Если хочешь выздороветь, должен есть, чтобы вернуть силы.
— Зачем? — спросил Келли, глядя в пол.
Розен подошел к нему и взял за правую руку. Что он мог ему сказать? Хирург не осмелился посмотреть в лицо Келли. Он узнал достаточно, чтобы понять, что его друг винит себя в смерти девушки, но еще не понял всего, чтобы поговорить с ним об этом. Для Сэма Розена, доктора медицины, члена Американской ассоциации хирургов, смерть была постоянным спутником. Нейрохирурги занимались серьезными травмами, затрагивающими самые чувствительные участки человеческого тела, и часто были не в состоянии чем-нибудь помочь. Однако неожиданная смерть знакомого человека может перечеркнуть все человеческие привычки.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросил он через пару минут.
— Пока ничем, Сэм. Спасибо.
— Может быть, пригласить священника?
— Нет, не надо.
— Это ведь не твоя вина, Джон.
— Тогда чья? Она поверила мне, Сэм, и я не оправдал ее доверия.
— Полиция хочет поговорить с тобой еще. Я сказал им — завтра утром.
Сегодня утром детективы беседовали с ним во второй раз. Келли уже рассказал им почти все, что ему было известно. Ее имя и фамилию, как они встретились. Да, они были в близких отношениях. Да, она убежала из дома и стала проституткой. Да, на ее теле были следы насилия. Но он не рассказал им всего. Каким-то образом он не мог заставить себя сообщить им все — тем самым он посвятил бы посторонних людей во всю глубину своего несчастья. Поэтому он избежал некоторых вопросов, сославшись на боль, которая была достаточно сильной, но не настолько, чтобы отказаться говорить. Он уже чувствовал, что не нравится полицейским, но это его не пугало. В данный момент он сам себе не слишком нравился.
— О'кей.
— Я могу — я должен заменить некоторые лекарства, которые прописал тебе. Сначала я хотел вывести тебя на минимальных дозах, потому что не люблю слишком уж увлекаться. Однако теперь решил, что нужны большие, они помогут тебе расслабиться, Джон.
— Хочешь накачать меня наркотиками? — Келли поднял голову. На лице его было выражение, которое у Розена потом долго стояло перед глазами. — Ты думаешь, это чем-нибудь поможет, Сэм?
Розен отвернулся, не в силах встретить его взгляд теперь, когда это стало возможно.
— Тебя уже можно переложить на обычную кровать. Через несколько минут тебя переложат.
— О'кей.
Хирургу хотелось сказать что-нибудь еще, но он не мог найти подходящих слов. Он молча вышел.
Понадобились усилия Сэнди О'Тул и двух санитаров, чтобы переложить его как можно осторожнее на обычную больничную кровать. Сестра подняла подголовник, чтобы ослабить нагрузку на его раненое плечо.
— Я уже слышала, — сказала она ему. Ее беспокоило, что горе Келли не находило нормального выхода. Он был крепким мужчиной, крутым парнем, отнюдь не дураком. Может быть, он принадлежал к числу тех, кто плачет один на один с собой, но Сэнди была уверена, что он еще не делал этого. А она знала, что это необходимо. Слезы помогали яду покинуть организм — яду, который, если останется внутри, будет не менее смертельным, чем настоящий яд. Медсестра села рядом с его кроватью.
— Я — вдова, — сказала она ему.
— Вьетнам?
— Да, Тим был капитаном в Первой дивизии легкой пехоты.
— Мне очень жаль, — произнес Келли, не поворачивая головы. — Они спасли меня однажды.
— Это нелегко. Я знаю.
— В прошлом ноябре я потерял Тиш, и вот теперь...
— Сара рассказала мне. Мистер Келли...
— Джон, — тихо произнес Келли. Он не мог заставить себя резко разговаривать с ней.
— Спасибо, Джон. Меня зовут Сэнди. Неудача еще не значит, что вы плохой человек, — сказала он голосом, выражающим то, что он произнес, хотя и звучал не совсем так.
