Глубоководное спасательное устройство «Авалон»
Лейтенант Эймс смотрел на страшную картину через крошечный иллюминатор в носу «Авалона». Советская «альфа» лежала на левом борту. Было очевидно, что она сильно ударилась о дно кормой. Одна лопасть гребного винта откололась, нижняя часть руля была смята. Возможно, вся кормовая часть отогнулась в сторону; при такой плохой видимости трудно сказать определённее.
– Тихий вперёд, – произнёс Эймс, передвигая рычаги управления. Позади него энсин и главный старшина следили за приборами и готовились выпустить руку манипулятора с телевизионной камерой и прожекторами, присоединённую к «Авалону» перед погружением. Это обеспечит более широкий угол обзора, чем иллюминаторы. Глубоководное спасательное устройство ползло вперёд на скорости в один узел. Видимость не превышала двадцати ярдов, несмотря на прожекторы мощностью в миллион ватт, помещавшиеся на носу.
Морское дно в этом месте представляло собой предательский склон из наносных илистых отложений. Тут и там виднелись валуны. Судя по всему, «альфа» не соскользнула глубже лишь потому, что её парус подобно клину вонзился в илистое дно.
– Боже милостивый! – Первым заметил это главный старшина. В корпусе «альфы» виднелась трещина – или..?
– Авария с реактором, – пояснил Эймс бесстрастно. – Что-то прожгло корпус насквозь. Господи, а ведь он сделан из титана! Что-то прожгло все переборки и внешнюю оболочку изнутри. И даже не в одном месте, а в двух. Второе отверстие больше, диаметром в добрый ярд. Теперь понятно, в чём причина её гибели, парни. Нарушена герметичность двух отсеков, вода хлынула через пробоины. – Эймс посмотрел на глубиномер – 1880 футов. – Вы записываете все это на плёнку?
– Так точно, шкипер, – отозвался главный старшина, электрик первого класса. – Какая страшная смерть. Бедные парни!
– Это в зависимости от того, к чему они стремились. – Эймс направил «Авалон» вокруг носа «альфы», осторожно маневрируя направляющим винтом и регулируя дифферент, чтобы проплыть с другой стороны подлодки, которая практически представляла собой её верхнюю часть. – Не заметили никаких следов перелома корпуса?
– Нет, – ответил энсин. – Только два прожжённых отверстия. Интересно, что у них произошло?
– Китайский синдром наяву
[33]
. Наконец-то я увидел это собственными глазами. – Эймс покачал головой. А ведь командование постоянно убеждает моряков атомных подлодок в полной безопасности реакторов. – Прижмите акустический датчик к корпусу лодки. Нужно убедиться, не осталось ли там кого-нибудь в живых.
– Слушаюсь. – Электрик сунул руки в перчатки, управляющие движениями механической руки, в то время как Эймс пытался удерживать «Авалон» в полной неподвижности. Ни то ни другое не было лёгким делом. «Авалон» завис над погибшей лодкой, почти касаясь её паруса. Если внутри кто-то и уцелел, то только в центральном посту или носовых отсеках. В корме никто не мог остаться в живых.
– О'кей, есть контакт, – доложил наконец старшина. Все трое внимательно слушали, надеясь на что-то. Поиск и спасение были их работой, а они сами, будучи подводниками, относились к ней очень серьёзно.
– Может быть, потеряли сознание. – Энсин включил мощный гидролокатор. Высокочастотные волны сотрясали оба корабля. От такого звука проснулись бы даже мёртвые, но ответа изнутри советской подлодки не последовало – запас воздуха иссяк на «Политовском» ещё накануне.
– Ну вот и все, – негромко произнёс Эймс. Он подвсплыл, позволяя электрику повернуть механическую руку, чтобы установить где-нибудь на корпусе «альфы» акустический датчик. Они снова вернутся сюда, когда на поверхности улучшатся погодные условия. Флот не хотел упускать возможности осмотреть «альфу», а «Гломар эксплорер» стоял без дела где-то на западном побережье. Может быть, решат им воспользоваться? Эймс считал это вполне вероятным.
– «Авалон», «Авалон», это «Скэмп», – голос по подводному телефону – «гертруде» – звучал искажённо, но разборчиво, – немедленно возвращайтесь. Сообщите, как поняли.
– «Скэмп», это «Авалон». Понял вас. Возвращаемся. «Скэмп» только что получил вызов по каналу СНЧ и всплыл на несколько минут на перископную глубину, чтобы принять приказ с шифром «молния». Он гласил: НАПРАВЛЯЙТЕСЬ С МАКСИМАЛЬНОЙ СКОРОСТЬЮ В МЕСТО С КООРДИНАТАМИ 33 СЕВЕРНОЙ И 75 ЗАПАДНОЙ. Никаких объяснений в приказе не было.
Штаб-квартира ЦРУ
– Кардинал продолжает работать, – сообщил Мур Риттеру.
– Слава Богу. – Риттер сел.
– Посланное им донесение в пути. На этот раз он не рисковал собой, посылая его. Может быть, его отрезвило время, проведённое в госпитале. И я принял решение снова предложить вывезти его сюда.
– Ещё раз?
– Боб, мы обязаны послать ему такое предложение.
– Я знаю. Сам посылал подобное предложение несколько лет назад. Старый козёл отказывается покинуть Россию. Понимаешь, случается, люди не могут жить, не рискуя жизнью. Или он считает, что ещё не истратил весь заряд своей ярости… Мне только что звонил сенатор Доналдсон. – Доналдсон занимал должность председателя Специального комитета по разведке.
– Вот как?
– Его интересует, что нам известно о происходящем. Он не верит в легенду насчёт спасательной операции и считает, что мы знаем подлинную причину.
– Интересно, кто подал ему эту мысль? – Судья Мур откинулся на спинку кресла.
– В самом деле, кто. У меня на этот счёт есть идея, которую стоит проверить. Мне кажется, пришло на то время, да и случай просто превосходный.
Два руководителя ЦРУ обсуждали подробности операции в течение часа. Прежде чем Риттер выехал на Капитолийский холм, они получили одобрение президента.
Вашингтон, округ Колумбия
Доналдсон заставил Риттера прождать пятнадцать минут в приёмной, пока сам читал газету. Сенатор сделал это намеренно: ему хотелось поставить заместителя директора ЦРУ на место. Некоторые замечания Риттера относительно утечки секретной информации из Капитолия задели за живое сенатора, представлявшего Коннектикут. Кроме того, было важно показать, что существует разница между назначенными правительственными чиновниками и избранниками народа.
– Извините, что заставил вас ждать, мистер Риттер. – Доналдсон не встал и не подал руку гостю.
