Старший механик подлодки Владимир Печкосов был правоверным членом партии и убеждённым атеистом, но, будучи моряком, не мог не быть суеверным человеком. В старое доброе время его лодку освятили бы при спуске на воду и всякий раз окропляли бы святой водой перед выходом в море. Это был впечатляющий обряд – с бородатым батюшкой, кадилом и молитвами. Но… времена те прошли, и ему пришлось выйти в море без всего этого, о чём он искренне сожалел. Везения не помешало бы. Дело в том, что у Печкосова возникли проблемы с реактором.
Реактор «альфы» невелик из-за относительно маленького корпуса самой подлодки. Однако несмотря на небольшие размеры, он обладает значительной мощностью, а у «Политовского» он работал на полной мощности уже более четырех суток. Они мчались к побережью Америки со скоростью больше сорока двух узлов. Это была предельная скорость, которую мог развить реактор, построенный восемь лет назад. «Политовского» планировалось поставить на капитальный ремонт, чтобы установить новое гидролокационное оборудование, компьютеры нового поколения и новую систему управления реактором. Печкосов считал безответственным – даже безумным – гнать лодку на пределе возможностей, хотя пока все на ней функционировало должным образом. Ещё никогда ни на одной «альфе» реактор не доводили до такого предела, даже новый, а на «Политовском» он дышал на ладан, а теперь стармех заметил первые тревожные признаки.
Начать с того, что в основном насосе высокого давления, прокачивающем хладагент по первичному контуру охлаждения, появилась вибрация, а это зловещий признак. Можно было включить вместо основного насоса запасной, но мощность его была пониже, и это означало, что скорость упадёт узлов на восемь. «Альфа» обладала такой высокой мощностью не благодаря натриевой системе охлаждения, как считали американцы, а просто из-за намного более высокого давления, чем у любого корабельного реактора, и применения принципиально новой системы теплообмена, увеличивающей общую тепловую эффективность до сорока одного процента, что намного превышало соответствующую величину у любой другой подводной лодки. Но за все надо платить – и при работе на полной мощности стрелки на всех приборах дрожали у красной черты, и это не было символическим пределом, а означало подлинную опасность.
Это обстоятельство вместе с вибрирующим насосом серьёзно беспокоило Печкосова; час назад он обратился к командиру лодки с настоятельной просьбой разрешить на несколько часов сбавить скорость, чтобы дать возможность высококвалифицированным механикам БЧ-5
[17]
, настоящим мастерам своего дела, провести ремонт. В конце концов, не исключено, что дело всего лишь в подшипнике, а у механиков имелись запасные. Насос был сконструирован таким образом, что легко поддавался ремонту. Капитан заколебался, хотел было согласиться, но вмешался политрук, указав на то, что полученный ими приказ недвусмысленно требует занять выделенную позицию как можно быстрее, так что любое отступление «политически неоправданно». И это решило вопрос.
Печкосов с горечью вспомнил затравленный взгляд капитана. Какой смысл иметь командира на борту корабля, если каждый его приказ должен быть одобрен партийным подхалимом, умеющим всего лишь твердить как попугай предписания партийных боссов. Печкосов был преданным коммунистом и всегда следовал партийной линии, как говорится, с октябрятского возраста, но – черт побери! – зачем тогда специалисты и механики? Неужели партия считает, что физические законы природы можно перекроить по капризу аппаратчика только потому, что у того кабинет с письменным столом и дача в Подмосковье? Старший механик выругался про себя.
Он стоял один у главного пульта управления, который размещался в машинном отделении, в сторону кормы от реакторного отсека. Здесь же размещались теплообменник и паротурбина, которая была установлена прямо по центру тяжести подлодки. Давление в реакторе достигало 2800 фунтов на квадратный дюйм – больше 170 килограммов на квадратный сантиметр. Только часть этого давления была результатом работы насоса. С повышением давления повышалась температура кипения. В данном случае вода нагревалась до температуры выше 900 градусов по Цельсию и образовывала пар, собирающийся в верхней части реактора; сформировавшийся там паровой пузырь давил на воду внизу и препятствовал образованию большего количества пара. Пар и вода удерживали друг друга в неустойчивом равновесии. Причём в результате реакций распада в урановых стержнях радиоактивность воды была опасно высокой. Назначение управляющих стержней состояло в том, чтобы регулировать ход атомной реакции. И здесь равновесие было неустойчивым. В лучшем случае стержни могли поглотить чуть меньше одного процента потока нейтронов, но этого было достаточно, чтобы начать или прекратить реакцию.
Разбуди Печкосова среди ночи, он наизусть отчеканил бы все эти данные. Он мог по памяти начертить схему всей двигательной установки и мгновенно схватывал малейшие отклонения в показаниях приборов. Сейчас он замер у пульта управления, перебегая взглядом от прибора к прибору, и не спускал руки с аварийного выключателя реактора. Вторая его рука лежала на кнопке системы охлаждения.
Вибрация не прекращалась. Не иначе это неисправный подшипник. Судя по неравномерности стука, он вот-вот должен окончательно развалиться. Тогда насос заест и его придётся немедленно остановить. При такой аварии, хотя и не опасной для живучести лодки, на ремонт – если вообще насос можно будет отремонтировать – потребуется несколько суток. Однако ситуация была намного хуже, чем предполагал Печкосов, – от вибрации происходили перепады давления в хладагенте.
Чтобы эффективно использовать новейший теплообменник, вода в двигательной установке «альфы» должна быстро проходить через многочисленные контуры и клапаны. Для этого требовался мощный насос, обеспечивающий давление 150 фунтов на квадратный дюйм – почти в десять раз больше, чем считалось безопасным на реакторах западного типа. При таком мощном насосе, когда лодка шла на высокой скорости, в машинном отделении стоял невероятный шум, как в сборочном цехе, где производилась клёпка, и вибрация насоса нарушала показания контрольных приборов. Печкосов заметил, что стрелки приборов вздрагивают. Старший механик был прав и одновременно ошибался. Стрелки приборов, регистрирующих давление, действительно колебались из-за тридцатифунтовых волн перегрузки, проносящихся по системе охлаждения. Печкосов не сумел распознать причину колебаний стрелок. Он слишком долго оставался на вахте.
Внутри кожуха реактора эти перепады приближались к резонансной частоте оборудования. Примерно в середине на внутренней поверхности кожуха находился титановый фитинг, составляющий часть запасной системы охлаждения. В случае утечки охлаждающей жидкости и после успешного аварийного заглушения реактора откроются клапаны внутри и снаружи кожуха, охлаждая реактор либо смесью воды с барием, либо в крайнем случае морской водой, которая может быть введена в кожух и выведена из него ценой разрушения самого реактора. Однажды такое решение было принято, и хотя обошлось весьма дорого, действия молодого механика спасли ударную подлодку типа «виктор», иначе бы реактор расплавился.
