– На ракете с твёрдым топливом, – добавил Падорин, понимая, что теперь он в долгу у Вышенкова, и надеясь, что сумеет прожить достаточно долго, чтобы вернуть долг, – предохранительное устройство воспламеняет одновременно все три ступени ракеты.
– Значит, ракета взлетает? – спросил Александров.
– Нет, товарищ академик. Третья ступень может взлететь, если сумеет пробить крышку ракетной установки. При этом ракетный отсек будет затоплен, и субмарина пойдёт ко дну. Но даже если этого не произойдёт, первые две ступени содержат столько тепловой энергии, что вся подводная лодка превратится в массу расплавленного металла, а это в двадцать раз больше, чем требуется, чтобы потопить её. Логинов знает, как обойти предохранительную систему на ракете, подготовить к взрыву дистанционный механизм, установить таймер и выброситься из подлодки с помощью спасательной капсулы.
– Значит, его задача заключается не только в том, чтобы просто уничтожить корабль? – спросил Нармонов.
– Товарищ генеральный секретарь, – ответил Падорин, – нельзя требовать от молодого человека, чтобы он исполнил свой долг, зная, что при этом его ждёт неминуемая смерть. Было бы нереально требовать от него такого самопожертвования. У него должна остаться хоть какая-то надежда на спасение, в противном случае человеческая слабость может помешать ему выполнить поставленную задачу.
– Это разумно, – кивнул Александров. – Молодёжь питает надежда, а не страх. В случае успеха Логинов может рассчитывать на высокую награду.
– И он получит её, – согласился Нармонов. – Мы должны принять все меры, чтобы спасти этого молодого человека, Горшков.
– Если только на него действительно можно положиться, – добавил Александров.
– Я знаю, товарищ академик, что от этого зависит моя жизнь. – Падорин выпрямился, глядя прямо перед собой. Он не услышал ответа, только увидел, как почти одновременно кивнули сидевшие за столом. Он не раз смотрел в глаза смерти и сейчас был в том возрасте, когда для мужчины главное – сохранить достоинство.
Белый дом
Арбатов вошёл в Овальный кабинет в конце дня, когда часы показывали без десяти пять. Президент и доктор Пелт сидели в креслах у письменного стола.
– Заходите, Алекс. Хотите кофе? – Президент указал в сторону подноса на краю стола. Арбатов заметил, что сегодня нигде не видно стакана с виски.
– Нет, господин президент, спасибо. Могу я спросить…
– Нам кажется, что мы нашли вашу подлодку, господин посол, – ответил Пелт. – Нам только что принесли вот эти донесения, и мы просматриваем их. – Советник по национальной безопасности поднял кверху толстую папку с бланками радиотелеграмм. – Где её обнаружили, разрешите спросить? – Лицо советского посла было непроницаемым.
– Примерно в трехстах милях к северо-востоку от Норфолка. Точные координаты ещё не определены. Один из наших кораблей зарегистрировал подводный взрыв в этом районе – впрочем, нет, всё было по-другому. Взрыв был записан на плёнку и обнаружен спустя несколько часов при проверке плёнки. По мнению подводников, в результате этого взрыва лодка затонула. Извините, господин посол, – виновато покачал головой Пелт, – мне не следовало брать на себя столь сложные объяснения без помощи переводчика. Скажите, на вашем флоте тоже принято говорить на своём, морском языке?
– Военным не хочется, чтобы их понимали штатские, – улыбнулся Арбатов. – Так повелось с тех пор, как доисторический человек впервые поднял камень.
– Короче говоря, сейчас район предполагаемой катастрофы прочёсывают корабли и патрульные самолёты. Президент поднял голову.
– Алекс, несколько минут назад я говорил с командующим морскими операциями, Дэном Фостером. По его мнению вряд ли следует надеяться, что удастся спасти кого-нибудь. Глубина там больше тысячи футов, и вы знаете, какой бушует шторм. Мне сказали, что это на самой границе континентального шельфа.
– Норфолкский каньон, сэр, – добавил Пелт.
– Мы ведём самые тщательные поиски, – продолжал президент. – Флот перебрасывает туда специальное спасательное снаряжение, поисковое оборудование и тому подобное. Если удастся обнаружить субмарину, мы опустим на неё спасательное устройство – может быть, кто-то остался в живых. Командующий морскими операциями считает возможным, что внутренние стенки – он назвал их переборками, по-моему, – могли уцелеть. Немаловажная проблема, по его мнению, заключается в запасе воздуха. Боюсь, что это вопрос времени. Подумать только, мы закупаем для них спасательное снаряжение по фантастическим ценам, а они не могут обнаружить утонувшую подлодку прямо у нашего побережья.
Арбатов постарался запомнить слова президента. Фразу о недостаточной эффективности в действиях американских подводников стоит упомянуть в донесении. Случается, что иногда президент допускает…
– Между прочим, господин посол, чем занималась там ваша подводная лодка?
– Не имею представления, доктор Пелт.
– Надеюсь, это не был подводный ракетоносец, – заметил Пелт. – Между нашими странами заключено соглашение, что подлодки этого класса не будут приближаться к берегам каждой из стран меньше чем на пятьсот миль. Разумеется, обломки подвергнутся осмотру нашим спасательным батискафом. Если мы узнаем, что это действительно подводный ракетоносец…
– Ваше замечание принято к сведению. И всё-таки это международные воды.
– В такой же степени, как Финский залив и, насколько я помню, Чёрное море, – подчеркнул президент. – Я искренне надеюсь, что мы не хотим возврата к прежнему противостоянию. Скажите, Алекс, это подводный ракетоносец?
– Честное слово, господин президент, не имею представления. Разумеется, надеюсь, что это не ракетоносец.
Президент обратил внимание на то, как искусно сформулирована эта ложь. Интересно, подумал он, признают ли русские, что лодкой командовал офицер, отказавшийся повиноваться приказам. Нет, скорее, будут ссылаться на ошибку в навигации.
– Хорошо. В любом случае мы сами будем вести операции по поискам лодки и спасению уцелевших моряков. Скоро узнаем, что это за подлодка. – Внезапно лицо президента приняло озабоченное выражение. – Тут вот Фостер упомянул ещё об одном. Если мы обнаружим тела – извините, что приходится говорить о таких трагических вещах, особенно вечером субботы, – полагаю, вы захотите, чтобы их отправили на родину?
– По этому поводу я не получил никаких указаний, – честно ответил посол, которого вопрос президента застал врасплох.
– Мне объяснили, и даже слишком подробно, что происходит с человеческими телами при подобной смерти. Попросту говоря, давление воды сплющивает их, и мало кто в состоянии выдержать подобное зрелище. Но это люди, и они заслуживают, чтобы им были отданы последние почести.
– Если это возможно, – согласился Арбатов, – то советский народ, разумеется, оценит столь гуманный жест со стороны Америки.
– Мы сделаем все, что в наших силах.
