Когда Питт в сопровождении Сандекера и Киппманна вошел в больничную палату, Тиди в коляске сидела у кровати Лилли.
— Врачи говорят, что вы оба будете жить, — с улыбкой сказал Питт. — Я просто решил… заглянуть на прощанье…
— Уезжаете? — печально спросила Тиди.
— Боюсь, что так. Кто-то должен опознать стрелков Рондхейма.
Лилли с трудом поднял голову.
— Почему вы ничего не сказали тогда в ущелье? — серьезно спросил он. — Боже, я понятия не имел, в каком состоянии ваши ребра.
— Это не имело значения. Я единственный мог ходить. К тому же я всегда увлекаюсь, когда у меня хорошая публика.
Лилли улыбнулся.
— Ваша публика лучше всех.
Питт спросил:
— Как спина?
— Мне придется пробыть в этом жалком гипсе дольше, чем хотелось бы думать; зато, когда его снимут, я смогу танцевать.
Питт посмотрел на Тиди. Лицо у нее было бледное, на глазах выступили слезы, и Питт понял.
— Когда придет этот великий день, — сказал он с принужденной улыбкой, — мы устроим прием, даже если придется пить пиво вашего старика.
— Я об этом позабочусь.
Сандекер кашлянул.
— Гм… Вижу, мисс Ройял исполняет обязанности сиделки не хуже, чем обязанности секретаря.
Лилли схватил Тиди за руку.
— Да я позволил бы ломать себе кости каждый день, если бы это означало встретить такую, как она.
Наступила короткая пауза.
— Думаю, нам пора, — сказал Киппманн. — Нас ждет военный самолет.
Питт поцеловал Тиди и пожал руку Лилли.
— Берегите себя. Жду скорого приглашения на прием. — Повернув руки ладонями вверх, он безнадежно пожал плечами. — Один бог знает, найду ли я себе пару, с таким-то лицом.
Тиди рассмеялась. Он сжал ее плечо, повернулся и вышел.
В машине по дороге на базу ВВС Питт смотрел в окно, но ничего не видел, мыслями оставаясь в больнице.
— Он никогда не сможет ходить, верно?
Киппманн печально покачал головой.
— Сомнительно… очень сомнительно.
Больше не было сказано ни слова. Пятнадцать минут спустя они прибыли на базу ВВС Кефлавик. Их ждал бомбардировщик Б-92. Еще десять минут спустя сверхзвуковой реактивный самолет пронесся по взлетной полосе и взмыл над океаном.
Сандекер, оставшись один, смотрел, как самолет поднимается в лазурное небо. Он смотрел, пока самолет не исчез на безоблачном горизонте. Потом устало пошел к машине.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Благодаря семичасовой разнице во времени, когда летишь с востока на запад, и скорости бомбардировщика в тысячу двести миль в час было все еще утро того же дня, когда Питт с усталыми глазами зевнул, вытянулся в ограниченном пространстве маленькой кабины и выглянул в боковое окно со стороны пилота. Он увидел тень самолета, летящую по горам Сьерра-Мадре.
Что теперь? Питт сухо улыбнулся своему отражению в стекле, когда бомбардировщик отвернул от гор и полетел над окутанной смогом долиной Сан-Габриэль. Появился Тихий океан, и, глядя на него, Питт очистил сознание от прошлого и устремился мыслью в ближайшее будущее. Он не знал, как это произойдет, у него не было даже чернового плана, но он точно знал, что, каковы бы ни были препятствия, убьет Оскара Рондхейма.
Самолет выпустил шасси, и Питт мысленно вернулся в настоящее. В то же время Дин Киппманн тронул его за руку.
— Хорошо вздремнули?
— Спал как убитый.
Б-92 коснулся земли, и двигатели взревели: пилот перешел на реверс. День снаружи казался теплым и приятным; калифорнийское солнце освещало военные самолеты, рядами стоявшие у посадочной полосы. Питт прочел надпись, сделанную двенадцатифутовыми буквами на гигантском ангаре: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА БАЗУ МОРСКОЙ АВИАЦИИ ЭЛЬ-ТОРО».
Двигатели Б-92 постепенно смолкли, и, когда Питт, Киппманн и экипаж самолета спустились по узкому трапу на бетон, подъехал автомобиль. Из голубого многоместного «форда»-фургона вышли два человека и подошли к Киппманну. Обменялись рукопожатиями и направились к машине. Делать было нечего, и Питт пошел за ними.
У открытой дверцы машины трое начали полушепотом переговариваться; Питт стоял в нескольких футах и с удовольствием курил. Наконец Киппманн повернулся и подошел к нему.
— Похоже на встречу всей семьи.
— Что это значит?
— Они все здесь. Келли, Маркс, Рондхейм — вся свора.
— Здесь, в Калифорнии? — недоверчиво переспросил Питт.
— Да, мы следили за ними после их отлета из Исландии. Нам очень помог серийный номер, который вы отыскали на черном самолете. «Хермит лимитед» закупила у производителей шесть самолетов такой марки с последовательными номерами. В данный момент все пять оставшихся самолетов находятся под наблюдением.
— Вы произвели на меня впечатление. Оперативно.
Киппманн улыбнулся.
— Не так уж это трудно. Было бы трудней, будь они разбросаны по всему миру. Просто все они стоят рядком в восьми милях отсюда в аэропорту округа Ориндж.
— Значит, штаб-квартира Келли должна быть где-то поблизости.
— В холмах за Лагуна-Бич, комплекс на пятидесяти акрах, — сказал Киппманн, показывая на юго-запад. — Кстати, «Хермит лимитед» платит более чем тремстам политическим аналитикам разных правительств, которые передают компании свои отчеты.
— Куда мы едем отсюда?
Киппманн знаком пригласил Питта в машину.
— В Диснейленд, — серьезно сказал он, — чтобы остановить двойное убийство.
Они выехали на шоссе Санта-Ана и направились на север, влившись в утренний поток машин. Когда проезжали холм Ньюпорт-Бич, Питт невольно подумал, здесь ли еще рыжеволосая красавица, с которой он встретился несколько дней назад. Может, все еще ждет его в гостинице «Нью-Портер»?
Киппманн достал два снимка и положил перед Питтом.
— Вот люди, которых мы пытаемся спасти.
Питт пальцем постучал по одному из них.
— Это Пабло Кастиль, президент Доминиканской Республики.
Киппманн кивнул.
— Известный экономист и один из лидеров латиноамериканских правых. Сразу после инаугурации начал амбициозную программу реформ. Впервые народ этой страны излучает уверенность и оптимизм. Государственный департамент будет очень недоволен, если Келли вмешается как раз тогда, когда экономика Доминиканской Республики становится стабильной.
Питт взял второй снимок.
— Этого не знаю.
— Хуан де Круа, — ответил Киппманн. — Преуспевающий врач вест-индского происхождения. Глава Народно-прогрессивной партии; шесть месяцев назад победил на выборах. Сейчас президент Французской Гвианы.
