— Оно у меня с собой, — с такой же улыбкой ответил Киппманн. — Хотите взглянуть?
— Нет, спасибо. Там нет ничего такого, чего я уже не знал бы, — решительно ответил Питт. — А вот посмотреть, что у вас есть на Кирсти Файри, я бы хотел.
Лицо Киппманна утратило всякое выражение; он смотрел так, словно получил пулю.
— Я надеялся, что до нее не дойдет.
— Значит, ее досье у вас тоже есть.
Это был не вопрос, а утверждение.
— Да, — коротко ответил Киппманн.
Он видел, выхода у него нет, ни одного довода против он привести не мог. Киппманн тревожно вздохнул и протянул Питту папку с номером 883-57.
Питт протянул руку и взял папку. Минут десять он изучал ее содержимое, очень медленно перелистывая, почти неохотно переходя от рапортов к снимкам, от отчетов к письмам. Наконец, как во сне, он закрыл папку и вернул ее Киппманну.
— Не могу поверить. Это нелепо. Ни за что не поверю.
— Боюсь, то, что вы прочли, правда. Все правда.
Киппманн говорил тихим, ровным голосом.
Питт провел ладонью по глазам.
— Да я бы и за тысячу лет…
Он осекся.
— Нас это тоже выбило из колеи. Первый намек мы получили, когда ничего не смогли выяснить о ней на Новой Гвинее.
— Это я знаю. То, что она об этом лжет, я и сам понял.
— Вы догадались? Но как?
— Когда мы вместе обедали в Рейкьявике, я рассказал о рецепте приготовления акульего мяса; его нужно завернуть в водоросль, которая называется «ехидна». Мисс Файри проглотила это, не поморщившись. Весьма необычно для человека, который несколько лет был миссионером в джунглях Новой Гвинеи. Вам не кажется?
— Откуда мне знать? — пожал плечами Киппманн. — Понятия не имею, что такое ехидна.
— Ехидна, — сказал Питт, — это яйцекладущий чешуйчатый муравьед. Млекопитающее, довольно распространенное в Новой Гвинее.
— Все равно не могу ее упрекать в том, что она этого не знала.
— А как бы вы реагировали, если бы я сказал, что в Нью-Йорке на барбекю мясо готовят в иглах дикобраза?
— Ну, тут бы я кое-что сказал.
— Вот именно.
Киппманн восхищенно посмотрел на Питта.
— Но что прежде всего вас насторожило? Вы бы не стали ничего выяснять без толчка, без смутного подозрения.
— Ее загар, — ответил Питт. — Слишком легкий — не глубокий, какой остается после месяцев и годов, проведенных под тропическим солнцем в джунглях.
— Сэр, вы очень наблюдательны, — задумчиво сказал Киппманн. — Но… но зачем копаться в прошлом того, кого едва знаете?
— Отчасти потому же, почему я стою здесь в нелепой волчьей шкуре, — мрачно ответил Питт. — Я добровольно присоединился к вашей небольшой охоте на людей по двум причинам. Во-первых, мне нужно поквитаться с Рондхеймом и Келли — не больше не меньше. Во-вторых, я директор отдела особых проектов НПМА, и в этом качестве мой первейший долг — добыть сведения о подводном зонде Файри. Поэтому я и связался с Кирсти: она знает, где спрятаны чертежи зонда. Узнать то, чего я не знал раньше, — это давало мне возможность надавить на нее.
Киппманн кивнул.
— Теперь понимаю. — Он сел за стол и принялся играть разрезальным ножом. — Келли и его группа будут задержаны. Достаточным основанием послужат ваши и адмирала Сандекера показания.
Питт выпалил:
— Если хотите, чтобы я сотрудничал с вами как свидетель, обещайте оставить меня на несколько минут наедине с Рондхеймом… И полную опеку над Кирсти Файри.
— Невозможно!
— Что для вас значит физическое состояние Рондхейма?
— Если я отвернусь и позволю вам пнуть Рондхейма в зубы, я не смогу отдать вам Кирсти Файри.
— Сможете, — уверенно сказал Питт. — Главным образом потому, что у вас ничего против нее нет. В лучшем случае удастся обвинить ее в соучастии. Но это может породить напряженность в наших отношениях с Исландией… и вряд ли тогда наш государственный департамент запрыгает от радости.
— Вы зря стараетесь, — нетерпеливо произнес Киппманн. — Как и всех остальных, ее обвинят в убийстве.
— Вы не обвинитель, вы можете только задерживать и арестовывать.
Киппманн покачал головой.
— Вы не понимаете…
Он замолчал, потому что дверь широко растворилась. На пороге стоял Лазард, лицо его было пепельно-серым.
Киппманн с любопытством посмотрел на него.
— Дэн, в чем дело?
Лазард вытер лоб и упал на свободный стул.
— Де Круа и Кастиль неожиданно изменили план своей экскурсии. Они оторвались от сопровождающих и исчезли где-то в парке. Один бог знает, что может произойти, пока мы их найдем.
Мгновение на лице Киппманна было полное непонимание. Он нахмурился.
— Милостивый Иисусе, как это могло случиться? Как вы могли их потерять? Ведь их охраняет половина федеральных агентов штата.
— В эту минуту в парке свыше двадцати тысяч человек, — ответил Лазард. — Не нужно быть волшебником, чтобы затеряться среди них. Де Круа и Кастиль очень умны. — Он беспомощно пожал плечами. — Они были недовольны усиленными мерами охраны с той секунды, как прошли через ворота. Ушли от нас через боковое окно, как пара сорванцов.
Питт встал.
— Быстрей! У вас есть план их экскурсии и намеченные места остановок?
Лазард мгновение смотрел на него.
— Да, вот — все до единого развлечения, все выставки, а также расписание по времени.
Питт быстро просмотрел расписание. Потом с улыбкой повернулся к Киппманну.
— Вам лучше выпустить меня на поле, тренер.
— Такое ощущение, что вы меня шантажируете, майор, — с несчастным видом ответил Киппманн.
— Как говорят во время бунтов в кампусах: «Почему бы вам не выполнить наши требования?»
Поникшие плечи Киппманна свидетельствовали о поражении; он словно поднял белый флаг. Он посмотрел на Питта. Тот уверенно встретил взгляд.
Киппманн кивнул.
— Рондхейм и мисс Файри ваши… Они остановились в отеле «Диснейленд» через улицу. Соседние номера, 605 и 607.
— А Келли, Маркс, фон Хуммель и остальные?
— Все там. «Хермит лимитед» сняла весь шестой этаж. — Киппманн с несчастным видом потер лицо. — Что вы задумали?
— Успокойтесь. Пять минут с Рондхеймом, и он ваш. Кирсти Файри я задержу сам. Назовем это маленькой премией от НРУ.
Киппманн капитулировал.
— Ваша взяла. Ну, так где де Круа и Кастиль?
— Но это же очевидно. — Питт улыбнулся Киппманну и Лазарду. — Самое очевидное место, куда направятся два человека, чье детство прошло на испанском побережье Америки.
