— Если мистер Белл наконец раздаст джентльменам нужное им количество карт, — насмешливо сказал Конгдон, внезапно теряя интерес к теме забастовок и железнодорожных крушений, — я хотел бы начать следующий раунд. Делаем ставки.
Белл спросил:
— Сколько карт, Кенни?
Блум, чье состояние в угле было ничуть не меньше, чем нажитое судьей на стали, без особой надежды попросил три карты.
Джек Томас взял две карты, как бы намекая, что у него уже есть три нужные. Но более вероятно, подумал Белл, что у него скромная пара и он сохранил туз как кикер в отчаянной надежде, что придут еще два туза. Если бы у него была тройка, он повысил бы ставку еще в первом раунде.
Следующий, Дуглас Мозер, аристократ из Новой Англии, владелец текстильных фабрик, попросил одну карту. Это могло означать, что у него на руках две пары. Но, вероятнее, он надеялся на стрит или флеш. Белл достаточно наблюдал за его игрой, чтобы понять: он достаточно богат, чтобы рисковать и бороться за выигрыш. Оставался только сенатор Кинкейд, сидевший справа от Белла. Кинкейд сказал:
— Я тоже не меняю ставку.
Судья Конгдон вскинул брови, жесткие, как проволока. Несколько человек громко охнули. Два отказа в одном раунде покера — нечто неслыханное.
— Когда я видел такое в последний раз, — сказал Джек Томас, — игра кончилась перестрелкой.
— К счастью, — заметил Мозер, — ни у кого за этим столом нет оружия.
Неправда, заметил Белл. Карман двуличного сенатора оттопыривал «Дерринджер». Разумная предосторожность для публичного лица, думал Белл, после того, как был застрелен Маккинли.
Белл объявил:
— Сдающий берет две, — сбросил две карты, взял две взамен и положил на стол. — Начинающий может объявить бет, — сказал он. — Это вы, судья Конгдон.
Старик Джеймс Конгдон, демонстрируя больше желтых зубов, чем лесной волк, улыбнулся мимо Белла сенатору Кинкейду.
— Объявляю бет банка.
Они играли с ограничением банка: ставки ограничивались тем, что сейчас лежало в банке. Бет Конгдона означал, что хотя судья удивлен отказом Кинкейда повышать ставки, он не боится этого, а значит, у него, вероятно, очень сильный набор, скорее фул-хаус, чем стрит или флеш. Брюс Пейн, который казался довольным тем, что больше не участвует в игре, сосчитал деньги в банке и объявил тонким фальцетом:
— Если округлить, в банке три тысячи шестьсот долларов.
Джозеф Ван Дорн научил Исаака Белла измерять состояния суммами, которые рабочий может заработать за день. Он отвел его в самый шикарный салун Чикаго и с одобрением наблюдал, как хорошо одетый ученик побеждает в нескольких кулачных схватках. Потом он обратил внимание Белла на посетителей, устремившихся за бесплатным обедом. Отпрыск банкиров и выпускник Йеля определенно понимает ход мыслей привилегированных, с улыбкой отметил босс. Но детектив должен понимать и остальные девяносто девять процентов населения. О чем думает человек, когда у него в кармане пусто? Как он поступает, когда ему нечего терять, кроме своего страха?
Три тысячи шестьсот долларов в банке — это больше, чем сталевар судьи Конгдона может заработать за шесть лет.
— Ставлю еще три шестьсот, — Конгдон передвинул все лежавшие перед ним монеты в центр стола и бросил туда же красный фланелевый мешочек, в котором глухо звякнули золотые.
Кен Блум, Джек Томас и Дуглас Мозер торопливо объявили фолд, отказываясь от борьбы.
— Объявляю колл вашим трем тысячам шестистам, — сказал сенатор Кинкейд. — И удваиваю банк. Десять тысяч восемьсот долларов.
Жалованье за восемнадцать лет.
— Должно быть, железная дорога вам очень благодарна, — заметил Конгдон, намекая на огромные взятки, которые законодатели получали от железнодорожных магнатов.
— Она платит не зря, — с улыбкой ответил Кинкейд.
— Или вы хотите заставить нас поверить, что у вас очень хорошая комбинация.
— Достаточно хорошая, чтобы удваивать. Что будете делать, судья? В банке десять тысяч восемьсот долларов, — вмешался Белл. — Кажется, моя очередь объявлять.
— О, простите, мистер Белл. Мы пропустили вашу очередь сказать «пас».
— Верно, сенатор. Я видел, как вы едва успели на поезд в Огдене. Должно быть, все еще торопитесь.
— Мне показалось, я видел детектива, висящего на подножке. Опасная работа, мистер Белл.
— Нет, если преступник не ударит молотком по пальцам.
— Бет, — нетерпеливо вмешался судья Конгдон, — мои три шестьсот и девять тысяч восемьсот долларов сенатора Кинкейда. Это означает, что мистеру Беллу нужно покрыть четырнадцать тысяч четыреста долларов.
Пейн провозгласил:
— В банке, с учетом колла сенатора Кинкейда, двадцать одна тысяча шестьсот долларов.
Подсчеты Пейна вряд ли были необходимы. Даже самые богатые и беззаботные за этим столом понимали, что двадцати одной тысячи шестисот долларов хватит, чтобы купить локомотив, который сейчас их везет, да вдобавок один из «пуллманов».
— Мистер Белл, — сказал судья Конгдон. — Мы ждем вашего ответа.
— Я объявляю колл вашему бету, судья, и рейзу сенатора Кинкейда в десять тысяч восемьсот долларов, — сказал Белл. — Таким образом — рейз на тридцать шесть тысяч долларов.
— Повышаете?
— На тридцать шесть тысяч.
Белл с удовольствием увидел, как одновременно отвисли челюсти у сенатора Соединенных Штатов и у богатейшего стального барона Америки.
— В банке семьдесят две тысячи долларов, — подсчитал мистер Пейн.
Гостиная погрузилась в глубокую тишину. Слышался только приглушенный стук колес. Морщинистая рука судьи Конгдона исчезла на грудном кармане и вновь появилась с чековой книжкой. Из другого кармана он достал золотую авторучку, снял колпачок и медленно проставил в чеке сумму. Подписался, подул, чтобы подсохли чернила, и улыбнулся.
— Объявляю колл на ваш рейз в тридцать шесть тысяч долларов, мистер Белл, и на десять тысяч восемьсот долларов сенатора, которые теперь кажутся ничтожной суммой, и объявляю рейз в сто восемнадцать тысяч восемьсот долларов… Сенатор Кинкейд, ваша очередь. Мой рейз и рейз мистера Белла означают, что дальнейшее участие в игре вам обойдется сто пятьдесят тысяч четыреста долларов.
— Милостивый боже! — сказал Пейн.
— Что будете делать, Чарли? — спросил Кондон. — Если хотите продолжать игру, сто пятьдесят четыре тысячи восемьсот долларов.
— Колл, — напряженно сказал Кинкейд, написал сумму на своей визитной карточке и бросил ее на груду золота.
— Не рейз? — насмешливо спросил Конгдон.
— Вы меня слышали.
Конгдон с сухой усмешкой повернулся к Беллу.
— Мистер Белл, мой рейз составил сто восемнадцать тысяч восемьсот долларов.
