—Архив — третья наша важнейшая обязанность после реставрации и сохранения самолетов, — сказал Миллер. — По всему комплексу рассредоточено больше полутора сотен различных воздушных судов и тонны прочих ценных образцов техники. Здесь у нас хранятся в основном детали.
Сверившись с распечаткой на планшете, Миллер повел Остина вдоль одного из рядов.
—Разве тут можно что-нибудь отыскать? — недоверчиво спросил Курт.
Миллер в ответ хихикнул.
—Все не так плохо. Любая важная деталь любого самолета имеет свою отметку. У нас записаны все серийные и регистрационные номера, а также буквенные коды. Кстати, мы пришли.
Карманным ножиком Миллер надрезал упаковочную ленту и извлек из коробки металлический цилиндр. На мгновение Остину показалось, что это — та самая деталь, присланная им из Калифорнии. Но нет, цилиндр в руках у Миллера сверкал чистотой, на нем не было ни малейшей отметины, никаких повреждений.
— Деталь идентичная той, что вы нам прислали. — Миллер достал из коробки цилиндр Остина. — Мы сравнили их по серийным номерам. Та, что поновее, — со списанного и разобранного самолета.
Остин покачал цилиндр на ладони. Легкий, алюминиевый, он весил всего несколько фунтов.
— Для чего он?
— Это водо- и воздухонепроницаемый контейнер. Он потому в такой хорошей форме, что ни разу не использовался. Присланный вами контейнер был поврежден, сквозь дыру затекла морская вода и уничтожила содержимое. Можем лишь определить, с какого самолета ваш образец.
— Сейчас пригодится любая информация.
Миллер кивнул.
— Слыхали про «летающие крылья» Нортропа?
— Конечно, даже фотографии видел. Самый первый дельтовидный самолет.
— Джек Нортроп намного опередил свое время. Только взгляните на бомбардировщики и истребители «стелс» — сразу поймете, о чем я.
— А при чем здесь эти цилиндры?
— Оба — с «летающего крыла». Вы не против, если я спрошу: откуда у вас эта деталь?
— Нашел в море, у побережья Баха.
— Гм-ммм... тайна нашего фантома становится еще глубже.
— Фантома?
Миллер сложил оба цилиндра на полку.
— Наша деталь — с самолета, который после войны отправили на свалку. По серийным номерам можно отследить ее историю, вплоть до сборочного конвейера. — Он постучал ногтем по разбитому цилиндру. — Номера на вашей детали не соответствуют ни одной из архивных записей. Такого самолета попросту не существовало.
— Как такое возможно? Наверное, в записи закралась ошибка?
— Маловероятно. Могу, конечно, дать маху и предположить, будто этот самолет заказало правительство. Заказало в секрете, тайно ото всех.
— Тип самолета?
Сложив оба цилиндра в коробку, Миллер аккуратно запечатал ее.
— Идемте, прогуляемся.
Здание 20 было плотно заставлено самолетами, бомбами и деталями. Миллер остановился перед странной однопилотной моделью с широким, отведенным назад крылом и двумя обратнонаправленными пропеллерами на задней его кромке.
— Это «H1-М», первый проект Джека Нортропа. Он хотел доказать, что самолет может обойтись без создающих трение поверхностей вроде корпуса двигателя и хвостовой секции.
Остин обошел вокруг самолета.
— Похож на гигантский бумеранг.
— Нортроп назвал его «Джип». Он построил этот самолет еще в 1940 году, как летающий макет. На испытаниях «Джип» показал себя не с лучшей стороны, однако Нортропу хватило и таких результатов, чтобы подвигнуть ВВС на постройку бомбардировщика «В-35».
— Интересно. При чем же здесь наши цилиндры?
— Используя эту модель, Нортроп уговорил генерала Хэ- па Арнольда подобрать крылья большей величины, размером с бомбардировщик. После войны пару пропеллерных движков «В-35» заменили реактивными и всю серию переименовали в «В-49». Самолет побил все известные рекорды по скорости и дальности полета. Восемь реактивных двигателей развивали крейсерскую скорость четыреста миль в час на высоте сорок тысяч футов. Даже после того, как один опытный экземпляр разбился на испытаниях, ВВС заказали тридцать «В-49» с разными корпусами. Пилотам новинка пришлась по душе; они говорили, что управлять ею — все-равно что пилотировать истребитель, а не бомбардировщик. Потом, в 1949 году ВВС отменили большой заказ, закрыв программу «летающего крыла» в пользу «В-36», более примитивной модели. Один бомбер с шестью движками уцелел, но после разбился. Мой цилиндр снят с него, ваш — с другого такого же бомбера.
— Якобы не существовавшего.
Миллер кивнул.
— После капитуляции Германии мир свихнулся. Набирала обороты холодная война, народу повсюду мерещились коммуняки, все таились, состязались разведки, а уж когда Советы заполучили атомную бомбу, правительство и вовсе озверело. Мне думается, оно построило ваш самолет с определенной целью, о которой никому не поведало.
— Что же это за цель такая?
— Не знаю, но рискнул бы предположить...
— Рискнули бы всем?
Миллер рассмеялся.
— Бомбер Нортропа был первым невидимкой. В ту пору на вооружении у нас стояли примитивные радары, которые не могли засечь обтекаемый силуэт. В 1948 году пилот вывел крыло в сторону океана и на скорости пятьсот миль в час полетел обратно, по прямой — на радар командования береговой авиации в Хаф-Мун-Бэй, что к югу от Сан-Франциско. Самолет не засекли, пока он не промчался прямо над базой.
— На таком самолете можно запросто пройти над вражеской территорией.
— И я так думаю, хотя подтверждений гипотезе нет.
— Что сталось с самолетом?
— Даже невидимку могли сбить. Впрочем, вероятнее, что его отбраковали вместе с другими или угробили во время испытаний там, на задании. Бомбер был далек от совершенства.
— И ни одна из догадок не объясняет, как мой цилиндр оказался в водах Мексики.
Миллер пожал плечами.
— Может, мне поискать в записях? — предположил Остин.
— Удачи. Кстати, помните, что я говорил о сумасшествии в послевоенный период? Зарубив последний заказ на самолеты, ВВС прислали людей на завод, и те распилили собранные бомбардировщики, а после вывезли их как металлолом. Они отказали нам в просьбе предоставить хотя бы один экземпляр для выставки. Всю оснастку уничтожили. Официальные бумаги касательно крыла «потерялись», предположительно по прямому приказу Трумэна.
— Удобно. — Остин посмотрел на самолет, словно в его обтекаемом фюзеляже таились ответы на вопросы. Но, как и само крыло, мысли Остина оставались неподвижны, мертвы. — Что ж, благодарю за помощь. Похоже, мы в тупике.
