Остин на чистом инстинкте прибавил газу, и «Капля» понеслась вперед, словно ужаленная пчелой скаковая лошадь. Пораженный Завала, впрочем, не растерялся: крепко ухватился за руль и направил катер прямо на «Ковер». Интуитивное понимание напарника не раз спасало ситуацию. Изменив направление на девяносто градусов, «Капля» понеслась под углом к «Ковру». Скорость — вдвое выше, чем у соперника, пара секунд — и Остин с Завалой перехватят Али.
— Идем параллельно, вдоль них, — сказал Остин. — По моей команде — бортуй.
Импульсы в мозгу Остина сверкали так ярко, что хватило бы осветить город. Пройдя по вздымающейся волне, «Капля» взлетела и ударилась о воду. Яхта медленно уходила вперед. Шансы медленно, но повысились.
Катера почти сравнялись. Завала как блестящий пилот уверенно подводил «Каплю» ближе к «Ковру», даже несмотря на волны в кильватере последнего. Дав напарнику обойти Али, Остин медленно сбавил скорость, подстроился под ход второго катера. Теперь их разделяли какие-то ярды. Остин перешел в режим действия, когда логика уравновешивается чистым инстинктом, рефлексами. Когда все чувства напряжены до предела. Оглушительный рев четырех моторов исключал способность мыслить рационально. Остин слился с катером воедино, мышцы и сухожилия стали частью карбона и кевлара, клапанов и ведущего вала. Катера никак не могли попасть в единый такт: когда один подлетал, второй опускался. Наконец Остин отрегулировал скорость «Капли» так, что красный и золотистый катера пошли вровень, как два дельфина.
Вверх.
Вниз.
Вверх.
— Борту-уй!!! — закричал Остин.
Расстояние между катерами сократилось до нескольких дюймов. Завала плавно выкрутил руль вправо, выполняя утонченный маневр. Развернись он чересчур резко, катера сцепились бы и — не исключено — подлетели в воздух. Тогда оба экипажа погибли бы. Корпуса глухо ударились, карбон заскрежетал о карбон. Катера разошлись. Завала еще раз подвел «Каплю» к «Ковру». Руль, как живой, рвался у него из рук.
Остин поддал газу. Двигатели взревели просто оглушительно. Катера вновь столкнулись. Остин и Завала будто пытались сбить с пути невероятно крупного и мощного вола. И вот «Ковер» стал отклоняться от прямого курса вправо. Катера снова сблизились. Вошедший в раж Завала бортанул Али, и тот еще больше отклонился от прежнего курса.
— Уходим, Джо!
Катер Али теперь уже точно не мог протаранить яхту. Он уносился в сторону флотилии. Два судна разошлись, как листья на ветру. Остин предвидел, что с ударом о лодку Али «Капля» уйдет в сторону, как шар в бильярде. Не знал он только, как быстро получится предотвратить невольный таран. И вот они с Завалой сами несутся на медленно уползающую в сторону яхту. До столкновения — считаные секунды. Даже если заглушить двигатели, Остина и Завалу потом еще долго будут соскребать с деревянных бортов старого судна...
— Что дальше? — проорал Завала.
— Держи курс.
Завала шепотом выругался. Он твердо верил в способность напарника вытаскивать их обоих из переплета, но порой Остин действовал вопреки логике. Хочет убиться? Ладно, пусть, не станем показывать страх. Инстинкт твердил Завале свернуть, однако он с мрачной уверенностью продолжал вести «Каплю» на яхту, словно двухсотфутовая белая стена перед ним — всего лишь мираж. Стиснув зубы и напрягшись всем телом, Завала приготовился к удару.
— Пригнись, — скомандовал Остин. — Спрячь голову. Ныряю!
Пригнувшись, Остин повысил скорость до предела и одновременно выставил транцевую плиту с элеронами. Маневр, который он собирался совершить, был не из легких. Нырнуть — это когда катер соскакивает с одной волны и зарывается в следующую. Самый рискованный вариант называется «субмарина», потому что катер уподобляется именно подлодке. Остин отсчитывал последние секунды до нырка. Задержал дыхание, когда гоночный катер под острым углом вошел в воду — и продолжил погружение. Мощные движки легко превратили «Красную каплю» в импровизированный батискаф.
Катер прошел под днищем яхты. Впрочем, недостаточно быстро. Раздался ужасающий треск, потом скрежет — лопасти винтов прошли в каких-то дюймах от голов Остина и Завалы. «Капля» взлетела из-под воды подобно красной летучей рыбе-голиафу. Окутанные облаком пурпурного дыма, двигатели встали.
Катер имел внутренний каркас, способный выдержать вес стада жирных слонов, зато фонари оказались куда хрупче. Их сорвало, и кабины, качаясь на волнах, зачерпывали воду.
Завала выпустил изо рта струйку.
— Ты как? — спросил он напарника. Его привлекательное лицо исказила гримаса ужаса.
Остин снял шлем, обнажив шапку платиновых, практически белых волос, обернулся и посмотрел на зарубки от винта на палубе. Да, лопасти прошли совсем близко.
— Жить буду, — ответил Остин. — Правда, «Капле» маневр пришелся не по душе.
Вода уже поднялась Завале по пояс.
— Время покинуть корабль.
— Считаю, что это приказ, — сказал Остин, отстегивая ремни безопасности.
Тут подъехал прогулочный катер с каютой, который принял Остина с Завалой на борт. Через пару минут «Капля» пошла ко дну.
— Что с золотым катером? — спросил Остин у спасителя.
Этот попыхивающий трубкой мужчина среднего возраста приехал из Сан-Диего посмотреть на гонки и получил просто незабываемое зрелище. Указав вдаль мундштуком трубки, он произнес:
— Туда уплыл. Пилот пронесся прямо сквозь флотилию. Ума не приложу, как еще не протаранил никого.
— Надо бы его отыскать. Не возражаете?
— Не вопрос, — любезно ответил мужчина и развернул катер.
Через несколько секунд они подплыли к «Ковру-самолету». В открытых кабинах Остин, к своему облегчению, увидел обоих членов экипажа. Живых. Правда, Али в кровь рассек кожу на голове, а Хэнк еле сдерживал тошноту.
— Ранены? — спросил Остин.
— Нет, — неуверенно ответил Али. — Что случилось?
— Вы врезались в кита.
— Чего? — Увидев по глазам Остина, что тот не шутит, Али спал с лица. — Победу, я так понимаю, мы упустили.
— Не расстраивайся. Ты хотя бы катер сохранил.
— Прости, — грустно произнес Али. И тут же повеселел, осознав одну вещь. — Так, значит, и ты не выиграл?
— Аи contraire
[8]
. Всем нам четверым полагается приз как самым везучим.
Али кивнул.
— Хвала Аллаху, — сказал он и потерял сознание.
ГЛАВА 3
Где-то посреди венесуэльского дождевого леса
Под густой сенью деревьев, в рассеянном солнечном свете темная вода в озере казалась глубже, чем есть. Не надо было читать о том, что венесуэльское правительство выпускает на волю оринокских крокодилов-людоедов. А впрочем... Гаме Морган Траут, гибко согнувшись, прыгнула в воду и, работая стройными ногами, стала погружаться в стигийскую тьму. Должно быть, так же ощущали себя доисторические животные, попадая в смоляные ямы Ла-Бреа. Гаме включила галогенную подсветку на видеокамере и направилась ко дну. Когда она проплывала мимо колышущихся в своеобразном танце водорослей, что-то коснулось ягодиц.
