— У вас и такой имеется? — удивился итальянец.
— На борту «Орегона» есть морские флаги всех государств, обладающих собственным флотом, — снисходительно улыбнулся шкипер.
— А дальше что? — нетерпеливо перебил его Питт.
— Дальше задействуем весь свой арсенал и уповаем на небеса, чтобы у противника после этого не осталось ничего существенного для адекватного ответа.
— План, конечно, рискованный, — заметил Хенли, сидящий рядом с мисс Росс за соседним монитором, — но все же лучше, чем дуэль на дальней дистанции, которую нам не выиграть.
Кабрильо продолжал излагать свой замысел подобно тренеру футбольной команды, расставляющему игроков по местам и терпеливо растолковывающему каждому его конкретное задание. Казалось, он предусмотрел все возможные варианты, не оставив на волю случая ни единой мелочи. Все присутствующие слушали шкипера предельно внимательно и без эмоций. Ни тени страха или сомнения на спокойных мужских и женских лицах — как будто их ожидала не смертельная битва, а загородная поездка на уик-энд.
— Вопросы есть? — спросил Кабрильо, закончив инструктаж. — Вопросов нет, — заключил он, выдержав паузу. — Тогда все по местам, и да пребудет с нами удача. Если выберемся из этой переделки живыми, коллеги, обещаю закатить такую грандиозную пирушку, какой наш «Орегон» отродясь не видывал.
Питт поднял руку.
— Вы сказали, сеньор председатель, что вам понадобятся все, кто умеет обращаться с оружием. Чем прикажете заняться нам с Алом?
Шкипер одобрительно кивнул.
— Я ждал, что вы предложите свои услуги, и был уверен, что не ошибусь. Вы оба уже показали, чего стоите, и доказали, что драться умеете. Ступайте в оружейную кладовую и подберите себе что-нибудь повнушительней сорок пятого кольта — не в обиду будь сказано, мистер Питт. И не забудьте бронежилеты. Потом отправляйтесь в костюмерную, подыщите подходящие шмотки и присоединяйтесь к палубному шоу. Ваша основная задача — предотвратить проникновение абордажной команды на борт судна. К сожалению, много людей в вашу группу я выделить не смогу, так что вам придется защищаться не числом, а умением. Но на вашей стороне внезапность, да и бойцов противника едва ли окажется больше дюжины. Когда отразите атаку — а я очень на это рассчитываю! — действуйте по своему усмотрению. Тушите пожары, перевязывайте раненых, ведите ответный огонь... Короче говоря, сами сообразите.
— Так ли уж необходимо первыми начинать обстрел абордажной команды? — усомнилась мисс Росс.
— Имейте в виду, леди, — смерил ее ледяным взглядом Кабрильо, — что в глазах китайцев все находящиеся на борту «Орегона» уже покойники. Они наверняка догадываются о нашей причастности к подводному обследованию корпуса «Юнайтед Стейтс» и заранее списали нас в расход. Кому-то так или иначе придется послужить кормом для рыб еще до рассвета, но лучше, если это будем не мы.
Питт впился глазами в лицо председателя, выискивая на нем хоть какие-то признаки колебания или сожаления о принятом решении, но оно оставалось таким же бесстрастным, как обычно.
— А вас не беспокоит, сеньор Кабрильо, что вы, возможно, допускаете ошибку? — вкрадчиво спросил он. — Вдруг у них самые мирные намерения, а мы им вместо привета торпеду в бок и автоматную очередь в зубы?
Шкипер вытянул трубку из нагрудного кармана, машинально постучал ею по краю стола и дал ответ только после довольно долгого раздумья:
— Признаться, друзья, я и сам малость сомневаюсь, не погорячились ли мы. Можно, конечно, врубить наши двигатели на полную мощность и оторваться от погони. Узлов десять форы мы этому фрегату точно дадим. С другой стороны, если мы так поступим, то окончательно раскроем свои карты, и против нас вышлют авиацию. А от штурмовиков нам не уйти. — Он тяжело вздохнул и добавил: — Ладно, посмотрим, как они себя поведут. Только чует мое сердце, что без драки не обойтись.
* * *
Серым призраком по черной глади моря, посеребренной лунными лучами, неслышно скользил грозный и могучий фрегат. Как касатка, злобная и голодная, в погоне за беспечным ламантином, преследовал он под китайским флагом гражданское беспомощное судно. Щетинились, как иглы дикобраза, пучки антенн, орудийной стволы были расчехлены. Красавец и уродец одновременно, он походил повадками и статью на помесь гиены с крокодилом — фантазии болезненной гибрид.
Али Казим, вице-президент корпорации «Орегон» по коммуникациям, он же радист, негромко произнес в микрофон:
— Капитан, нам приказано остановиться и лечь в дрейф.
Кабрильо, перебравшийся на мостик, опустил инфракрасный бинокль и коротко спросил:
— На каком языке?
— На английском.
— Наивная попытка заставить нас раскрыться! — усмехнулся шкипер и приказал: — Отвечай им по-арабски.
Пятнадцать секунд спустя обескураженный Али доложил:
— Они раскусили наш трюк, капитан, и повторили то же самое на фарси. Очевидно, у них на борту есть переводчики.
— Ничего страшного. Побазарь с ними сколько получится. Не стоит сразу соглашаться на все их требования. Спроси, по какому праву они пытаются остановить «Орегон» в международных водах?
Кабрильо хладнокровно раскурил трубку и бросил взгляд на палубу, где расположились пятеро бойцов антиабордажной команды, в которую вошли Питт и Джордино.
— Они не стали со мной разговаривать, — снова зазвучал голос радиста. — Предупредили, что потопят, если мы немедленно не застопорим машины.
— Они включили глушилки на тот случай, если мы вздумаем подать сигнал бедствия?
— Не то слово, кэп! В эфире настоящая буря. Ни один наш сигнал на дальнюю дистанцию не дойдет до получателя в первоначальном виде. Они забили буквально все диапазоны!
— А какого-нибудь военного корабля дружественной державы в окрестностях случайно не наблюдается? Американская атомная подлодка пришлась бы сейчас как нельзя более кстати.
— Вынуждена вас разочаровать, капитан, — ответила со своего поста в центральной рубке Линда Росс — Единственное судно в радиусе ста миль от нас — японский транспорт с грузом автомобилей.
— Ладно, черт с ним, не очень-то и хотелось, — махнул рукой шкипер. — Ты меня слышишь, Али? Передай, что мы подчиняемся их возмутительным требованиям, но оставляем за собой право подать протест во Всемирную торговую организацию и Международный морской комитет.
Теперь ему оставалось только ждать и наблюдать за вынырнувшим из мрака фрегатом. Кабрильо знал, что не только он один держит сейчас в перекрестье рамки прицела морского бинокля китайский корабль. На него были наведены также два «гарпуна», спрятанных в середине корпуса, обе торпеды в подводных торпедных аппаратах и стволы спаренных тридцатимиллиметровых «эрликонов», производящих до семисот выстрелов в минуту.
Шкипер мог по праву гордиться своей командой, завершившей все предварительные приготовления задолго до назначенного срока. Если кто-то из них и испытывал робость, неуверенность, страх или сомнения, это никак не отражалось на их действиях. Сосредоточенные лица мужчин и женщин выражали лишь твердую решимость и угрюмое удовлетворение довольно-таки призрачной перспективой одержать верх над противником, десятикратно превосходящим «Орегон» огневой мощью и численностью экипажа. Они были готовы сражаться до конца, каким бы он ни оказался. Они сами отрезали себе все пути к отступлению, но отнюдь не собирались следовать евангельским принципам и подставлять другую щеку. Они рассчитывали ударить первыми — и ударить от всей души!
