— Не только.
— Что же ещё?
Мараван не знал, с чего ему начать, но Нангай его опередила.
— Это нормально, если не сработало с первого раза, — сказала она. — Иногда требуются недели, месяцы. Скажи им, пусть наберутся терпения.
— Всё сработало с первого раза.
Нависла пауза.
— Иногда бывает и так, — послышался наконец голос Нангай, — если оба в это верят.
— Женщина не верила, мами, — возразил Мараван, — она даже не знала.
— Значит, она любит этого человека, — сказала Нангай.
Мараван молчал.
— Ты слышишь меня, Мараван? — окликнула его старуха.
— Да.
— Тогда ответь мне, она, по крайней мере, шудра?
— Да, мами.
Он почти не солгал. Шудры — каста слуг, а Андреа, как-никак, работала в сфере обслуживания.
Потом трубку снова взяла сестра.
— Нангай принимает лекарства? — спросил её Мараван.
— Откуда ей их взять? — удивилась та и тут же принялась за своё: — У нас не всегда хватает денег на рис и сахар.
После разговора со Шри-Ланкой Мараван долго сидел у компьютера. Он всё больше убеждался, что быстрый эффект старинных снадобий был следствием применения технологий молекулярной кулинарии.
Июнь 2008
9
Воскресное утро выдалось таким солнечным, что Дальманн велел накрывать завтрак на террасе. Однако не успела Лурд подать яичницу с беконом, как налетел ветер и небо закрыли тучи.
Перегнувшись через стол, Дальманн схватил верхнюю из четырёх воскресных газет, оставленных для него экономкой, и тут же помрачнел. В связи с истерией по поводу уничтожения документов Бундесратом
[28]
всплыла масса грязи. Взять, к примеру, сообщение германских спецслужб о контрабандной торговле ядерным оборудованием, попавшее в руки журналистов. И вот уже мы имеем привязку к иранской и пакистанской теме. Ещё совсем немного — и название «Палукрон» замелькает на страницах прессы.
«Палукрон», акционерное общество со штаб-квартирой в офисе адвокатского бюро, располагался в центре города. Через него платежи из Ирана поступали в различные фирмы, в основном хорошо известные и с безупречной репутацией, руководство которых, конечно, и не подозревало о своём участии в ядерной программе.
То же, разумеется, можно сказать и о «Палукроне», во всяком случае, об Эрике Дальманне, состоявшем тогда в совете директоров этой фирмы. Ведь он всего лишь согласился занять это место по просьбе одного из партнёров по бизнесу, которому был кое-чем обязан. Так или иначе, особенно сейчас, когда предприятия и без того страдали от финансового кризиса, упоминание его имени в связи со всей этой историей представлялось Эрику Дальманну крайне неуместным.
Он взглянул на небо. Теперь солнце застилал целый облачный фронт. Одетый по-летнему — в зелёное поло и лёгкие штаны для гольфа в шотландскую полоску, — Дальманн задрожал от неприятного холодного ветра.
— Лурд! — позвал он. — Я поем в доме.
С этими словами Дальманн взял чашку с кофе и вошёл в гостиную. Там он устроился в кресле и сидел, с недовольным видом уставившись в одну точку, пока экономка не убрала стол на террасе и не накрыла в гостиной.
Не успел Дальманн заняться новой порцией яичницы с беконом — предыдущую он успел съесть только наполовину, — как раздался звонок в дверь. Шеффер, как всегда, пунктуален, даже чересчур.
Шеффер был сотрудником Дальманна. Более точного определения его должности так и не нашлось. Слово «секретарь» как будто не отражало сути дела; «ассистент» — также представлялось не совсем верным; «правая рука» — тоже что-то не то. Так он и остался «сотрудником». Они работали вместе уже более десяти лет, но общались гораздо дольше. Шеффер называл Дальманна Эриком. Дальманн называл Шеффера Шеффером.
Лурд проводила гостя в дом. Это был долговязый мужчина сорока с лишним лет, с узкой головой, редкими белокурыми волосами и голубыми глазами. Несколько лет назад Шеффер сменил свои очки без оправы на контактные линзы и с тех пор время от времени, запрокинув голову, капал себе в глаза какое-то лекарство.
Шеффер оделся по-домашнему: в голубую летнюю рубашку и тёмно-синие хлопчатобумажные брюки. Через плечо он перекинул аккуратно сложенный красный пуловер из кашемира. В руке держал набитый бумагами кейс.
— Я хотел позавтракать на свежем воздухе, но… — Дальманн махнул рукой.
— Прогноз погоды не сулит на сегодня ничего хорошего, — кивнул Шеффер.
Дальманн немного отодвинулся от стола и показал гостю на стул, возле которого был накрыт ещё один прибор. Шеффер сел, поставив кейс рядом на пол.
— Надеюсь, стартовую игру мы всё-таки увидим, — сказал он.
Через неделю начинался чемпионат Европы по футболу. Для Дальманна — идеальный повод лишний раз напомнить о себе нужным людям. Вот уже несколько месяцев назад он, воспользовавшись своими связями в УЕФА, запасся билетами на важнейшие матчи. Задача Шеффера состояла в том, чтобы организовать сопутствующие им мероприятия: вечера в ресторанах, встречи в ночных клубах и тому подобное. Именно этот вопрос он и собирался обсудить сегодня с Дальманном.
Но теперь на первое место встала проблема «Палукрона».
Позавтракав и выпив чаю, Шеффер принялся чистить ножом яблоко, с усердием, действовавшим Дальманну на нервы.
— Уже поел? — Он сунул гостю под нос воскресную газету.
Тот кивнул, откусил от яблока и принялся жевать его так же тщательно, как и чистил. Дальманн чувствовал, что его терпение на пределе. Он вообще с трудом переносил Шеффера, отдавая при этом должное всем его замечательным качествам. Тем не менее их отношения длились уже не один десяток лет.
— Ты знаешь этого Хубера? — спросил Дальманн.
Он назвал фамилию журналиста, написавшего статью.
Шеффер закачал головой так сильно, будто глотнул уксуса.
— Но я знаю его шефа, — ответил он.
— Его я тоже знаю, — задумчиво произнёс Дальманн. — Нам ещё не поздно вмешаться.
Сейчас важно узнать, упоминается ли в этой бумаге Бундесрата «Палукрон».
— Есть основания так думать, — предположил Шеффер.
«Да, но статья слишком обстоятельная», — мысленно возразил ему Дальманн.
По сути она представляла собой конспект доклада Бундесрата, и, если бы в нём встречалось название «Палукрон», оно непременно всплыло бы и в журналистском расследовании.
— А может, «Палукрон» они приберегли до следующего номера? — размышлял Шеффер, прекратив жевать.
